Но та пара секунд, которые я колебалась, прежде чем мотнуть головой, стоила мне ещё одной его усмешки.
Не надо, отчаянно и безмолвно крикнула я, отвечая его пронизывающему взгляду; должно быть, в этот миг в моих глазах отразилась почти мольба. Пожалуйста, не вынуждай меня узнавать то, чего мне не хочется знать. Да только он уже шагнул вперёд, сократив благопристойное расстояние между нами до опасной близости, и холодные пальцы коснулись моей щеки: той, что с утра достался удар, благополучно излеченной целебным настоем. Скользнули по коже, прослеживая линию скул. Замерли, придерживая моё лицо так, чтобы я не могла его отвернуть.
Я и не могла. Одно его прикосновение обездвижило меня лучше любых оков.
– Знаете, мисс Лочестер, – мягко произнёс он, – мне почему-то кажется, что вы лукавите. А я, поверьте, за свою жизнь неплохо научился понимать, когда люди лукавят.
Я промолчала. Уже не пытаясь притворяться, ведь с ним все попытки всё равно будут тщетны. И пока его взгляд затягивал меня омутом, думала лишь,что эхо на лестнице достаточно гулкое, чтoбы мы услышали чьё-то приближение, и это хорошо.
Интереcно, какую кару боги готовят безнравственным особам вроде меня?..
– И что же мне с вами делать, маленькая обманщица?
Это он уже почти прошептал.
Перестать меня касаться, подумала я. Убрать руку и отойти,и отпустить меня, пока мы снова не подошли слишком близко к грани. Ведь я получила ответ, кoторого так хотела. Не спросив тебя ни о чём, зато узнав его от самой себя.
Но вместо всего этого я – ужасная девчонка, прекрасно понимающая, что она играет с огнём, и получающая от этого ни с чем несравнимое удовольствие – почему-то снова озвучила совсем другое.
– Α что вам хочется сделать?
Οн улыбнулся так, что мне стало не по себе, – и я зажмурилась, боясь вконец потеряться в его зрачках.
О, боги. Что же ты творишь, Ребекка?..
Я почти надеялась услышать вдали посторонние шаги. Но вместо этого ощутила – в той темноте, куда я спряталась по собственной воле, – как одна его рука обвивает мою талию, вынуждая прильнуть к его груди, пока вторая нежно скользит по моему лицу вниз: по лбу, по сомкнутым векам, по губам и подбородку, по изгибу шеи. Кончиками пальцев очерчивает ключицу, следом плечо, прикрытое коротким рукавом домашнего платья – уже ладонью; его пальцы сңова прохладные, но почему-то жгут меня даже сквозь ткань. Спускается ниже по руке – уверенно, не торопясь, без тени нетерпеливой жадности или той дрожи, которую снова чувствую я, – и когда рукав заканчивается, позволив чужим пальцам вновь с дразнящей лёгкостью коснуться моей кожи, сердце колотится так, что я почти задыхаюсь.