И тут враги стали умирать.
Вихрь из золота и стали раскидал караванщиков в стороны по частям. Вот один потерял голову, которая после удара меча высоко взлетела вверх, выстреливая струйку крови; второй был разрублен от левого плеча до правого бедра, третьему два клинка одновременно отсекли руки по самое тело.
Полуджинн продержался не более пары секунд, выставив водяную пелену-щит на пути четырёх кривых мечей, после чего лишился головы. Ну, не бойцы силаты, не бойцы. Это ифриты, даже квартероны, грозные ребята, как в ближнем бою, так и в магическом, а джинны воды до сотого уровня обитают на вторых ролях.
Его бестолковка ещё не успела упасть на землю, как надо мной застыла шивани с окровавленными мечами и телом.
- Господин Святовит, с вами всё в порядке? - спросила тяжело дышащая гладиаторша. - У вас кровь. Вы ранены.
- Если такое можно назвать раной, то что же увечье тогда? - произнёс я себе под нос, рассматривая вывороченный наружу кусок кожи и плоти, и на тёмный сгусток чего-то непонятное (а не печень ли?) торчащего в ране. Пика караванщика только чудом не проткнула меня насквозь, повезло, что амулет ослабил таранный удар.
Выпив зелье исцеления, я стал наблюдать, как прямо на глазах срастаются сосуды, мышцы стягиваются, а кусок кожи прилипает к краям раны, обрастает сначала рубцами и через несколько ударов сердца те рассасываются.
- Олесь, вовремя ты. Ещё немного и нам тут крышка была бы. Я, может, и спасся бы, а парням точно головы снесли.
- На них мне всё равно, а за то, что я успела к вам, господин, можете сказать спасибо росторонке, которая прибежала в обеденный зал и стала кричать, что вас убивают кочевники-работорговцы.
Я нашёл взглядом темнокожую девушку и помахал ей ладонью.
- Надо будет перед нашим уходом дать ей несколько золотых монет, - озвучил я своим мысли.
- Они ей не пригодятся.
- Что? Почему? Вот чёрт.
К служанке быстрым шагом приближался её хозяин и, оказавшись рядом с ней, он нанёс девушке такую оплеуху, которая снесла девушку к стене здания. Но толстому уроду показалось этого мало и после отмашки отца, один из сыновей обрушил на неподвижное тело град ударов.
- Стой!!!
Я подскочил к толстяку и схватил его за жирную, лоснящую и неприятно липкую волосатую ручищу.
- Ты позволяешь себе лишнее, солнцеживущий, - прошипел он, вырывая конечность из моей хватки с неимоверной лёгкостью.
- Хватит её бить. Скажи, сколько ты хочешь за эту рабыню? - произнёс я и указал на девушку.
- За эту тварь, которая влезает в те дела, которые её не касаются? - оскалился Толстый Кнедль. - Дай-ка подумать... думаю, за эту девственницу в борделе заплатят двести золотых монет.