— Гера, а какие книги присутствующего здесь писателя Алёшина вы читали?
— У писателя Алёшина есть замечательная сказка о великанах, которые владычествуют над целой страной, но потом народ их свергает. Она вся наполненная яркими образами и метафорами. И рассказы очень образные, увлекательные…
Алёшин ничего не успел ответить на это — на горизонте появился новый участник событий.
— Товарищи, а вот движется навстречу нам выдающийся архитектор! — весело воскликнул Максим.
Впереди не спеша шёл человек в круглых очках, с небольшой золотистой эспаньолкой. Его тонкое и чувственное лицо было напряжено, рыжие волосы из-под шляпы завивались колечками. Он несколько высокомерно оглянул нашу компанию, здороваясь за руку, сразу же зацепил меня медовым глазком, и я вспомнила, что мне говорила гадалка: «Пуще всего опасайся по жизни рыжебородого человека, ибо он для тебя опасен».
— Представляю — Гера…Красивая и таинственная девушка, балерина. А это — Степан Верлада! — познакомил нас Максим.
Итак, рыжебородый оказался архитектором, приятелем и коллегой Максима. Я успела отметить, что на душе у Верлады смутно, но всё же подала ему руку.
Разговор потёк какой-то туманный и зыбкий, почти ничего не запомнилось, чтобы привести его здесь.
Помню, что шли мы по набережной и много говорили. Ребята в пионерских галстуках запускали планеры. Играла музыка и бродили нарядные прохожие: кто-то лузгал семечки, кто-то смаковал эскимо на палочке. Мы тоже заглянули в тележку мороженщика — там, в царстве колотого льда стояли бидончики с кофейным, розовым и ванильным мороженым. Мороженщик наполнил нам четыре вафельных стаканчика.
У причала мы разделились. Алёшину нужно было перебраться на противоположный берег, и он сел в катер, полный шумных и весёлых пассажиров. Верлада остался среди весёлых отдыхающих, запускавших воздушного змея. Прощаясь, он чуть приподнял шляпу. Я долго ощущала на себе его цепкий взгляд.
Мы с Максимом пошли далее средь шумной толпы.
На речной глади блестели золотые глаза фонарей. В небе взрывались звёзды — это запускали салюты. И здесь случилось то, что заставило проявить мои способности. Девочка в темно-голубом, будто лепесток, платьице делала шажки по каменному парапету набережной и вдруг поскользнулась. Очевидно, не уследила мама, отпустившая руку девочки. Когда девочка стала падать — я среагировала мгновенно, подхватив на лету падающее вниз тельце.
Вместе со спасённой я поднялась наверх — собралась толпа, посчитавшая произошедшее чудом, не могущая объяснить мой полёт.
Максим восхищенно шептал мне: