— Это кто? — беспечно спросила Ольга, прижимая альбом к груди. — Твой любовник?
Ксюша промычала нечто нечленораздельное. Ольга поняла ее ответ, как утвердительный.
— А говорила, мы будем вдвоем. — Она шутливо погрозила пальцем. — Ай, да Ксюня. Ну, вот мы наконец, и увидимся с твоим таинственным незнакомцем. Даже любопытно. Что же ты? Иди, открывай.
Ксюша кивнула и на негнущихся ногах двинулась в прихожую. «Вот это каша заварилась», — отстукивало у нее в мозгу. Она дрожащей рукой отодвинула защелку. Так и есть — перед ней стоял Николай. Веселый, улыбающийся.
— Вот тебе. Сюрприз. — Он протянул ей коробку с пирожными, точно такую же, какую три часа назад принесла Ольга.
Ксюша ничего не могла вымолвить, лишь стояла и глупо ухмылялась.
— Что с тобой? — Николай поглядел на нее с удивлением. Потом принюхался. — Ты пила? Одна? — Тут он заметил на тумбе Ольгин пакет. — Так у нас гости? Что ж ты сразу не сказала. Я как знал, купил пирожные.
Он, не дожидаясь ответа, отодвинул Ксюшу и пошел вперед по коридору. Она семенила за ним. Николай переступил порог спальни и замер на месте. Ксюша опасливо выглядывала из-за его широкой спины.
Ольга стояла возле постели. Весь вид ее выражал глубочайшее изумление, как если бы она вдруг увидела перед собой настоящего джина, вылезшего из бутылки. В руке она держала брелок.
Повисло молчание. Оно было таким тягостным, что казалось — вот-вот стены упадут, не выдержат столь оглушительной тишины. Затем Николай неловко кашлянул.
Ольга, наконец, оторвала глаза от брелка и посмотрела в сторону двери. Ее лицо не выражало ничего — ни гнева, ни боли, ни страдания. Казалось, она спит с открытыми глазами. Ксюше страстно захотелось, чтобы она что-нибудь произнесла. Хоть одно слово. Пусть ругательство, пусть оскорбление. Только не молчать, не смотреть так — странно, пугающе, необъяснимо.
Ольга, словно услышав ее немую просьбу, шевельнула застывшими губами.
— Здравствуй, Коля.
Ксюша поразилась тому, как спокойно она говорит. Не кричит, ни плачет, что было бы естественно в ее положении. Ксюша напряженно ждала, что сделает Николай. Тот сглотнул и произнес, едва слышно:
— Здравствуй.
— Так вот, какие у тебя дела. — Ольга смотрела на него пристально, зрачки ее расширились, глаза казались черными и бездонными.
Он молчал.
— А у тебя, Ксюня, неплохой любовник. Я только теперь и поняла, отчего ты его в тайне держала, боялась показать.
— Прости, — с трудом выговорила Ксюша.
— Бог простит. А я не могу. — Губы у Ольги задрожали. Слезы, наконец, найдя дорогу, хлынули у нее по щекам.