На берегу моря стояло еще два домика. В одном из них жил помощник Леонида Ильича, которого он брал на юг для работы. В другом размещалась береговая охрана, наблюдавшая за акваторией моря, здесь же, рядом, находилась лодочная станция – с водными лыжами, спасательными кругами, аквалангами. Дежурили опытные аквалангисты.
Дни Генерального планировались просто и были похожи один на другой. Довольно рано, в 7–7.30, вставал, до 9 плавал. Завтракал. Зарядкой после семидесяти лет почти не занимался, чуть-чуть разомнется, и все. Впрочем, врач-инструктор по физкультуре иногда неожиданно появлялся.
Днем регулярно делал массаж.
С 16 до 18 ежедневно приглашал к себе для работы помощника.
Купался Леонид Ильич часто и подолгу. Случались заплывы до двух с половиной часов. Мы, охрана, замерзали в воде, а он все плавал. Доктор Родионов буквально умолял подшефного выйти из воды, просьба вызывала обратное действие:
– Что, замерз? Уходи.
– Я поплыву.
Родионов возвращался на берег, а мы продолжали оставаться в воде… Опасений, что Генерального схватит судорога, не было: я с напарником плыл рядом, в десяти – пятнадцати метрах от нас двигалась весельная лодка с двумя сотрудниками охраны, сзади, в полусотне метров, шел катер с аквалангистами и врачом-реаниматором.
Мы настолько замерзали в море, что, ступив на пирс, тут же просили у доктора спирт. Леонида Ильича била дрожь, и он шел либо под горячий душ, либо в бассейн, где вода была значительно теплее.
Всякие уговоры в море – холодно, волна, шторм и т. д., на него не действовали, он входил в азарт. Еще как-то можно было вести разговор по дороге на пляж: «Может быть, лучше сегодня поплавать в бассейне?» Он соглашался, что море штормит, но настаивал: «Пойдем, там видно будет», и, конечно, лез в воду практически в любую погоду.
Обычно он доплывал до конца зоны, до фарватера – это метров 800 от берега, и затем плыл вдоль побережья. Устанет – подплывет к лодке, уцепится за трап – отдохнет. Или схватится за лодку: «Ну-ка, ребята, покажите силушку», и они тянут его по воде. Иногда держится – против течения, а обратно – сам.
Однажды во время утреннего заплыва сильное течение и ветер погнали пловца от берега. Я предложил Леониду Ильичу залезть в лодку или взяться за трап, чтобы ребята подтянули его к берегу. Он отказался, нас уносило все дальше, уже пора было двигаться к завтраку, а мы с Брежневым все барахтались в воде, борясь с течением, он беспомощно болтался, как пробка. В итоге все же взялся за трап, ребята стали грести к берегу, оставалось где-то метров 400, когда он отцепился и вновь попытался плыть сам. Течение подхватило и понесло его теперь уже вдоль берега. Мы миновали наш основной пирс, затем женский пирс, лодочную станцию и, наконец, всю территорию госдачи. Нас тащило все дальше – миновали санаторий «Пограничник», попали уже в зону профсоюзного санатория… Брежнев упорствовал, отказывался от всяческой моей помощи и советов. На руках у меня были морские, водонепроницаемые часы, я поглядывал на них.