— И о чём же вы говорите друг другу?
— Это как-нибудь вдругорядь поведую. Ноне я тебе об ином скажу. Видишь, как пожар идёт? Всё на восход, на восход к Зарядью.
— Верно. И что же?
— А то, что не может он пойти к Неглинке или, хуже того, в Замоскворечье, на Арбат.
— Конечно, не должен.
— Стало быть, держать в узде его нужно.
— Пожар-то?
— Да, брат Даниил. Так мой покойный батюшка говорил. В узде всё можно удержать, даже огненную стихию.
— Не буду твоего покойного батюшку обижать, но скажу, что стихия любую узду порвёт.
— Так ведь я про пожар, Данилушка, а не про бурю или наводнение, скажем, весеннее. Ноне на торге я раньше тебя оказался и услышал то, чему верю. Были бы приставы наши позорче, не случился бы пожар в Китай-городе. Вот и вся недолга.
— Однако поведай, чему был свидетель.
— Боязно, Данилша. Языка можно лишиться. Тебе-то я верю, ты умолчишь. А вдруг другой кто услышит? Ой, лиха себе не желаю и лучше уж помолчу.
На кремлёвском дворе появился полк ратников, за которыми скакал на Ласточке Даниил. Вот они заполнили Соборную площадь. Воеводы собрали тысяцких, отдают им распоряжения. Некоторые слова долетают до Адашева и Пономаря. Суть их ясна: многие сейчас разбегутся по всем деревянным строениям, оседлают крыши, ежели возможно. Ко всем палатам, конюшням воду доставят. Следить за небом будут: как прилетит головня да упадёт на тесовую крышу, тут же гасить её станут.
Даниил подумал: «Давно бы пора поставить в Кремле каменные палаты. Сколько денег на пирах прожигают! Вон Грановитая палата красуется, храмы — им огонь не страшен». А сказанное Пономарём не давало покоя Даниилу. Он продолжал смотреть вниз, но спросил:
— Ваня, ты бы поведал мне, что услышал на торге. Я бы поразмышлял над тем в свободную минуту.
— Ладно уж, скажу. Сам маюсь, что несу… Ещё до того, как завязалась свара на торге, приехала туда карета, из неё вышли двое, стояли молча. А как загорелась ссора да пошли в дело кулаки, так некий господин в кармазинном[10] кафтане и в куньей шапочке сказал кому-то, кто сидел в карете: «Вот ноне и быть пожару!» Я тем словам вначале цены не дал, пролетели они мимо ушей и пропали. А уж потом, когда пожар возник, слова проявились вновь. Я посмотрел в ту сторону, где видел барина в куньей шапке, да его и след простыл вместе с каретой.
— Что же происходит, Ивашка? Пожар-то умышленно был учинён? Сговор, очевидно, у кого-то был.
— О том и речь, брат Данилушка.
— А ты не знаешь того человека?
— Никогда не видел. Да он и стоял-то ко мне спиной.
— А карета какая, кони?
— Кони буланые, а карета… Таких много по Москве.