Они были усталые, голодные, измученные переживаниями. Ещё были озабочены тем, чтобы в ночь отправиться на поиски князя Одоевского. Однако даже их недюжинной силы не хватило на то, чтобы одолеть соблазн сна. И они не помнили, как подобрались к копёшке сена, накошенного, видимо, отцом Питиримом в саду, зарылись в него и мгновенно уснули.
Их разбудили на рассвете два монаха, на попечение которых Иван Пономарь оставил коней. Монахи знали, что Даниил жених дочери Питирима, что приехал из Москвы. Они сочувствовали его горю. Однако не забыли о телесной пище для странствующих москвитян и принесли по большому куску пирога с капустой и яйцами. Ещё зачерпнули глиняной баклагой животворящей речной воды из Жиздры. Когда Даниил и Иван сбегали к речке, монахи усадили их за трапезу.
— Ешьте и пейте во здравие, славные дети наши, — сказал пожилой монах, — да отправляйтесь в путь. Вот инок Никодим ходил к князю Одоевскому два дня назад, он и проводит вас туда. Вам надо идти к деревне Жиздре, а там на Людиново…
Вскоре трое конных покинули догорающий Козельск. Даниил выехал из города последним. Он взял близ пепелища горсть земли с капустной грядки, завернул её в тряпицу и спрятал в суму — всё, что он мог взять с собой на память о невесте.
Никодим повёл путников только ему ведомыми лесными тропами. Он сидел в седле крепко, смотрел вокруг зорко, всё примечая, и Даниил догадался, что в проводники им дали бывалого человека. Так оно и было. Служил он в монастыре за лазутчика. Никодим всегда всё знал, что происходит в округе, да вот казнил себя за то, что допустил разорение Козельска, отдал его на разграбление, на сожжение Крымской орде. И теперь, когда Адашев и Никодим ехали рядом, он рассказывал Даниилу о том, что произошло в последние дни.
— У нас в обители ясновидящий есть. И он поведал по весне, что ноне орда хитростью Козельск захватит. И время указал: макушка лета. Игумен Нифонт поверил Кассиану, а нам наказал ухо держать востро и проверять, будут ли складываться воедино прозрение Кассиана и наши изыски. Как пошла орда из Крыма, мы вскорости узнали от беженцев, донских казаков, о том. Позже сами следили за ордой и предупредили наших воевод, что она в Польшу пошла. Им бы тоже держать ухо востро, как наказывал нам игумен, на заход солнца смотреть, оттуда ворога ждать. Ан нет, их лукавый попутал.
Никодим потеребил бороду, подумал, продолжать ли речь дальше.
— Говори уж всё до конца, — побудил монаха Адашев.
— Да что говорить, коль нарушилась лествица.
— Что за лествица? — спросил Даниил.