Кёсег — последний венгерский город на нашем пути. Он лежит у самой границы. Дальше начинается Австрия.
В город мы входили ранним утром 30 марта после тяжелого ночного боя на подступах к нему. Было тихо, как обычно бывает на рассвете. Звенел горный ручей. Курился туман. Мы шли, настороженно оглядываясь по сторонам. По мосту пересекли ручей, сжатый бетонными стенками.
На соседней улице бушевал пожар. Языки пламени жадно лизали дома. У магазина с вывеской во всю его длину валялись ящики, банки, бутылки. Через разбитую витрину виднелись пустые полки и горы беспорядочно разбросанных вещей.
— Напакостил здесь фриц здорово, — сказал Радайкин. — Увидите, что дальше будет.
Радайкин, сухощавый, стройный и ловкий солдат, служил в отделении разведчиков первой роты. Проникнув в город раньше других, он уже все знал.
Откуда-то выехал верхом на неказистой пегой кобыленке Белоусов.
— Радайкин! Передай Кораблеву, чтобы прямым курсом шел к границе. Никуда с дороги не сворачивать. Немцы драпают!
— Есть! — Радайкин метнулся за дом искать командира роты.
После гибели Порубилкина в командование ротой вступил лейтенант Кораблев. Он прибыл к нам из резерва и до того в боях не участвовал. По окончании училища его направили в запасной полк, но он, засыпав начальство рапортами, добился отправки в действующую армию.
Немцев и в самом деле в городе не было. Основательно разграбив Кёсег, они поспешно отходили к австрийской границе.
Границу мы узнали по укреплениям. Крутые глинистые склоны нависали над дорогой, и в них узкими щелями зияли пулеметные и орудийные дзоты. Амбразуры угрожающе глядели на дорогу.
— А вдруг лупанет фриц? — опасливо покосился на них Радайкин. — Нелегко его будет выкурить из этих нор.
Дорога втянулась в долину. В солнечном сиянии зеленел луг.
Вдруг с нашей стороны, с юга послышался гул самолетов.
— Наши! Наши!
Но самолеты разворачиваются, стайкой вытягиваются один за другим, и мы узнали до проклятия знакомые силуэты.
— Воздух! Воздух! — слышится уже тревожное.
Ведущий, завывая, входит в пике. Было видно, как стремительный, узконосый с тонкими крыльями «мессершмитт» несется к земле. От него отделяется что-то большое, потом оно распадается на две половины, словно корыта, из них сыплются капли. А половинки-корыта, кружась по спирали, дико воют и, кажется, летят прямо на нас. Догадаться, что это кассета с мелкими бомбами, нет времени.
Самолет взмыл вверх, а за ним уже пикировал другой. Прогремели близкие взрывы, кто-то вскрикнул. Потом последовал еще взрыв и еще…