Каково же было наше изумление, когда второй батальон вдруг объявился! Услышав эту весть, я поспешил в штаб.
На лужайке стоял строй: не батальон, не рота — нечто среднее. Я подбежал и опешил. Никогда ранее подобного видеть не приходилось. На знакомых лицах, худых, изможденных, страшная усталость, только лихорадочно горят глаза. Обмундирование изодрано. У каждого — по два-три автомата. Вырвавшихся из кольца целовали, тискали в объятиях.
Из штаба прибежал дежурный офицер.
— Не расходиться! Сейчас комдив приедет! Звонил по телефону.
Комдив, на ходу соскочив с «Виллиса», шагнул к Матохину. Комбат, привычно одернув гимнастерку и поправив ремень сумки, начал докладывать.
— Знаю! Все знаю, Матохин! — Обнял его и расцеловал. — Молодец, комбат! А я уж не думал свидеться… Спасибо за батальон.
Он снял со своей гимнастерки орден Красного Знамени и приколол комбату.
…Говорили, что потом комдив получил внушение: не имел права вручать свой орден другому. Но что было, то было. Из песни, как говорится, слов не выкинешь…
Старший лейтенант Голованов служил в соседнем батальоне, но, познакомившись, мы сошлись характерами и нашли много общего. К тому же мы были чуть ли не земляками: он родился неподалеку от Дона, на казачьей реке Хопер, часто бывал в Ростове, где жили его родственники. Офицерское звание получил на два года раньше меня. Участвовал в освободительном походе в Западную Украину. Но, главное, на границе с Румынией встретил первый день войны.
Однажды он рассказал о памятной ночи на 22 июня 1941 года, и этот рассказ я записал.
Зной летнего дня сменился вечерней духотой. Воздух недвижим и недвижно обвисла ткань лагерной палатки.
Лагерь дивизии расположен на пологой, обращенной к Дунаю возвышенности. Внизу в сизой дымке во всю ширь распахнулась заречная даль. Это уже территория Румынии.
В субботний день занятия укорочены, и большинство курсантов полковой школы, где командиром взвода Павел Голованов, готовятся к увольнению в город. Готовится и Павел, старательно подшивает на гимнастерку подворотничок.
— Значит, ты сегодня встречаешь свою гордую любовь? — спрашивает напарник по палатке — лейтенант Круглов.
— Встречаю, — отвечает Павел. — Впрочем, она уже приехала. Поезд из Аккермана прибыл в пятнадцать с минутами.
— А когда свадьба?
(С любовью-Евгенией уже все обговорено: приезжает после учебы домой — и в загс.)
— Недели через две, — отвечает Павел.
— А я думал раньше. Ты с этим делом поспешай. Не то студент или лейтенант какой отобьет ее у тебя. Она дивчина видная. Королева!