Идея комиссара была сложнее, чем эти мысли, была такой сложной, что ей не хватало четкости.
Сколько их в мире — тех, кто перелетает с места на место, уверенный, что везде найдет те же стены и вещи вокруг, ту же услужливую заботу о себе, можно сказать, тех же людей, которые вместо них занимаются мелочами жизни?
Несколько тысяч — это точно. Комиссар полиции с корабля «Свобода» сказал ему еще вот что:
— Невозможно придумать ничего нового, чтобы их развлечь, потому что они держатся за свои привычки…
Так же они дорожат знакомой обстановкой. Везде одинаковые интерьеры, разница только в немногих деталях. Может быть, это способ успокоить себя, создать для себя видимость того, что ты дома? Даже зеркала в спальнях и вешалки для галстуков всюду на одних и тех же местах.
— Нет смысла браться за наше дело, если у тебя нет памяти на лица и имена…
Это сказал не корабельный комиссар, а консьерж из отеля на Елисейских полях, где Мегрэ вел расследование двадцать лет назад.
— Клиенты требуют, чтобы их узнавали, даже если они приезжали только один раз.
Вероятно, от этого им тоже становится спокойнее.
Понемногу Мегрэ делался менее суровым по отношению к этим людям. Они как будто чего-то боялись — себя самих, действительности, одиночества. Они кружились в тех немногих местах, о которых точно знали, что там получат те же самые услуги и те же самые знаки внимания, будут есть те же блюда и пить то же шампанское или то же виски.
Может быть, им от этого не было весело, но после того, как они однажды вошли в эту колею, они были не в состоянии жить иначе.
Не это ли достаточная причина? Мегрэ начал думать, что так оно и есть, и сразу увидел смерть полковника Уорда с новой точки зрения.
Кто-то из окружения полковника оказался (или посчитал, что оказался) под угрозой в один миг быть выброшенным в такую жизнь, как у всех, и ему не хватило мужества вынести это. И еще должно быть так, чтобы исчезновение Уорда позволяло этому «кому-то» продолжать вести ту жизнь, от которой он не мог отказаться.
О завещании ничего не было известно. Мегрэ не знал, у какого нотариуса или солиситора оно хранилось. Джон Т. Арнольд дал ему понять, что завещаний может быть несколько у разных юристов.
Может быть, он зря теряет время на эту ходьбу по коридорам «Георга Пятого»? Не лучше ли пойти спать и ждать, что будет?
Мегрэ вошел в бар. Ночной бармен тоже не знал его, но один из официантов узнал комиссара по фотографиям и тихо заговорил со своим начальником. Тот нахмурил брови: то, что он обслуживает комиссара Мегрэ, не льстило ему, а скорее его беспокоило.