— Отлично, — я вовсе не радовалась, — ты мне можешь нормально объяснить, человеческим языком?
Но Витор словно меня не слышал. Он больше не держал мои руки, погрузившись в свои раздумья.
Какая-то очередная загадка-проблема на мою голову. Оно мне надо? Боги, где вы там прячетесь, скажите, оно мне надо? Может оставите меня наконец-то в покое и обеспечите мне мирное существование? Никто, разумеется, не ответил… Я и не надеялась…
Витор подошел к столу, разгреб бумаги, вынул сложенный пополам лист и протянул мне.
— Твоя речь.
Вид у Витора был, прямо скажем, не очень.
— Спасибо, — я взяла лист и, не зная, что еще сказать, направилась на выход.
Спину буравил все тот же задумчивый взгляд.
* * *
Речь Витор написал неплохую, даже магистр никаких претензий после моего выступления не высказал.
Я всячески старалась скрыть обуревавшее волнение, просверливающее насквозь, и мне это удалось. Правда, лишь частично, но я была рада, что руки не трясутся, ноги не дергаются и голос не дрожит.
Аргейд, Алисия и Малена хлопали громче всех, еще и кричали на весь зал: «Савелье лучше всех!» — вогнав меня в краску окончательно.
— Ты отлично выступила! — услышала я от подруги, вернувшись за наш стол.
— Да, сказала хорошо, — согласилась Али.
— Я бы тебе лучше написал, — Гейд выбирал, с чего начать ужин, — в следующий раз обращайся.
— И выгонит ее магистр из Академии после твоих речей, — фыркнула Али.
— Он взвоет от восторга.
— Скорее поседеет от твоей глупости.
Спор затянулся нешуточный. Они то и дело переходили на повышенные тона, и нам с Маленой приходилось их осаживать, потому что окружающие начинали с любопытством на нас коситься. Тогда они брали пятиминутный тайм-аут, и после все повторялось.
Когда с ужином было покончено, лорд Эльтерил поднялся. Он обводил взглядом зал, ожидая тишины.
— В этот день берет отсчет четыреста пятьдесят шестой турнир. Я не скажу, что состязания будут легкими. Это испытания на прочность, и я не могу гарантировать победу никому из вас. Оставьте неуверенность, она не поможет вам и станет тяжелым грузом, — он замолчал, пауза затянулась. — Пускай помогут вам стены нашей Академии!
Все разразились аплодисментами.
— Мне одному его речь показалась какой-то трагической? — спросил Гейд, подавшись вперед.
— Не тебе одному… — я смотрела на друзей, на других адептов — и они тоже смотрели по сторонам.
Каждый, казалось, почувствовал неладное.
Сытые и довольные адепты начади расходиться, мы не спеша поплелись к своим комнатам. Малена уже начала писать доклад, а у меня белоснежные листы без единой строчки.