Не сразу понимаю, как дрожат мои руки. И как тяжело вдруг становиться дышать.
'Закрыться, держаться, закрыться…', как молитву твержу сама себе.
Сама не понимаю как, но я уже иду в сторону сидящего на земле Олафа. Ощущения такие, что на поляне не осталось и сантиметра, на котором не было бы пролито крови. Кажется, что ступни с каждым шагом вязнут в кровавом месиве из человеческой плоти. Что то влечет меня именно в тот уголок поляны, будто бы там я могу быть нужна кому-то…очень сильно нужна.
— Wir muss dane it (Надо сделать это). — тихо шепчет Бьорн на ухо склонившемуся над кем-то Олафу. — Willst du mich…(Хочешь, я сам…)
— Ich will! (Я сам!) — рычит вдруг Олаф, скидывая руку Бьорна с своего плеча. — Gabst mir sagt wilrau! (Дайте мне попрощаться!)
Уже не чувствуя ног подхожу совсем близко. Кажется, мне не нужно знать языка, чтобы понять, что происходит. Его тело со всех сторон окружили северяне. Суровые воины, привыкшие терять то, что дороже всего, сейчас прощались с тем, кому привыкли доверять свою спину, кого многие уже давно считали братом. А, кто-то, провожал в последний путь родного сына.
Кельм лежал на темной от крови земле. Он тяжело и прерывисто дышал. Его губы потемнели, приобретая какой-то странный землистый оттенок. А рыжие локоны, рассыпались по земле, превращаясь в буро-красные. Он с трудом смотрел на родного отца, который в этот миг, казалось, состарился за все заимствованные годы. Олаф немигающее всматривался в глаза сына, словно пытаясь ухватиться за него, не отпустить, удержать.
— Well, da, wir met soon! (Да, ладно, па, встретимся ещё), — тяжело захрипел Кельм и попытался улыбнуться.
Первый шок прошел, и сейчас я просто не понимала, почему они все стоят и ничего не делают? Почему не лечат его?!
— Почему вы не поможете ему? — хрипло спросила я, привлекая к себе всеобщее внимание.
— Не лезь, пацан, — вдруг зарычал Бьорн, но тут же был отдернут от меня в сторону крепкой рукой Брэйдана, не понятно каким образом оказавшегося тут.
— Ничего нельзя сделать, — тихо сказал он, — яд wigrou разъедает душу, уничтожает её.
Быстро перевела взгляд на Кельма. Рыжий, кажется, стал ещё бледнее, но на его теле не было ни одного серьезного повреждения. Лишь маленькая розовая царапина на правой щеке.
'Вот и ещё одно мое решение в эту странную ночь. Только сейчас сомнений быть не может, неважно это, главное помочь тем, чем можешь здесь и сейчас'. Аккуратно положила руку на плечо Олафа, и быстро обойдя убитого горем отца, приблизилась к Кельму. Осторожно опустилась на колени и положила ладони на его щеки.