Потемкин слушал Рэдфорда и думал о том, к чему за время работы в Штатах возвращался не раз. Как похожи бывают друг на друга люди, выросшие на разных концах земли, в разных странах, в разных политических системах. «Как будто их одна мама рожала», — подумал он по‑русски и чуть не улыбнулся — но улыбаться, конечно, было никак нельзя. Симпатичный и дружелюбный конгрессмен вел себя так, как было ему привычно, не допуская никаких оплошностей, ничуть не принижая собеседника, наоборот — стремясь показать, насколько партнер по разговору важен для него и насколько значима эта встреча.
— Господин Рэдфорд, — начал Олег негромко и сразу получил то, чего ожидал.
— Просто Мэл. Ни «господинов», ни титулов. Для вас я — Мэл, и прошу вас именно на таком уровне со мной общаться. Кстати, не возражаете, если я вас буду звать Ал? Или Алек? Терпеть не могу, когда коверкают имена, а эти я точно произнесу правильно, будьте уверены.
— Спасибо. Алек — привычнее… Итак, Мэл, позвольте мне не морочить вам голову общими словами и правильными соображениями, не имеющими отношения к делу. Хопкинс говорил мне о вас. Вы будете знать все, что не составляет служебной тайны. Хочу отметить, что я ценю добрые отзывы, которые вы обо мне выслушали. Что сказать? Следствие в самом начале, и мы активно работаем. Я бы хотел узнать подробнее о ваших отношениях с профессором Фелпсом. Вы вот упомянули Джо Веллингтона. Но в том деле[2] речь шла об убийстве его сына. Сегодня — сумасшедший день, я еще не успел навести справки, но, кажется, Фелпс не был вам родственником…
Рэдфорд встал, прошелся по кабинету. Хозяйская повадка — он ходил из угла в угол, уверенный, что его не прервут, не поторопят. Потемкин прислушивался к себе и с удивлением отмечал, что, как ни странно, этот человек его, Олега, не раздражает — как раздражало бы большинство представителей этого класса… сословия… Про себя Олег говорил «этой породы» — вроде достаточно точно и емко.
Американские политики — в дорогих (но не чрезмерно дорогих) костюмах, в безукоризненных (но опять‑таки достаточно демократичных) сорочках, в неизменно голубых или алых галстуках (оттенки могут варьироваться, но никогда — никогда, слышите! — не наденет представитель этой породы галстук желтый или зеленый…). И вот поведение этих людей так же регламентировано, как их костюмы. И манера общения их — отработанная в сотнях и тысячах публичных выступлений — тоже никогда не меняется.
Олег глядел на молчаливо шагающего по комнате конгрессмена Мэлвина Рэдфорда и вспоминал, как он общался в Москве с замечательными актерами, которых знала вся страна. Сперва он познакомился с Курильским, потом — с Гребельским. По ходу следствия о пропаже драгоценностей из квартиры знаменитой актрисы Олегу пришлось долго и подробно беседовать с каждым из них. И Потемкин все задавал себе вопросы — что не так в общении с этими умными и доброжелательными людьми? Да нет, все было нормально… Просто Потемкин не переставал спрашивать себя — какую именно из своих замечательных ролей играет, разговаривая с ним, его собеседник?