А в этот раз Олег вслушивался в себя — и не слышал ровным счетом ничего. И злился, и досадовал. Даже наличие «темных факторов» никак не проявлялось пока.
* * *
— Вам не наскучила стариковская болтовня? — Митчелл посмотрел на Лайона пристально. Видимо, остался удовлетворен, потому что налил себе еще на два пальца виски и приготовился продолжать.
Что до Лайона — ему даже профессиональных навыков применять не приходилось для того, чтобы выказать искреннюю заинтересованность. Он был из породы людей, которых президент Грант называл беседчиками — в те давние времена, когда не существовало опросов общественного мнения, а потребность изучать это самое мнение уже была, — тогда вот «в народ» направлялись беседчики — люди с целью беседовать на ту или иную нужную тему. Эта професcия, как, может быть, никакая другая, требует умения заинтересованно и вдумчиво слушать.
И Лайон этим умением обладал вполне. Тем более он уже смирился с тем, что из офиса сегодня до ночи не уйдет — так что спешить некуда.
— Так вот, любви между Джеем Хонкином и Анжеликой, судя по рассказам тех, кто их знал, и моего отца в том числе, можно было только позавидовать.
В книгах пишут о такой любви в великих книгах типа Шекспира, которого знают все, или в бульварных романах, которые вы можете купить в лавке старых книг по девяносто девять центов, а если захотите свежачка — они вам обойдутся немного дороже, — так вот, в любовных романах — в них тоже пишут о такой любви, и никогда — слышите, никогда — не переведутся женщины, которые будут плакать и вздыхать над этими романами… А университетские профессора и прочие ценители нам будут рассказывать басни о большой литературе…
Не удивляйтесь, молодой человек, в моей долгой жизни кем только мне не пришлось побывать — я и книги писал. Воспоминания свои. И понял, что это занятие столь же презренное — и столь же благословенное, если хотите, — как любое другое. Ни из чего в этой жизни не надо делать фетиша.
Лайон кашлянул в кулак.
— Я ценю вашу деликатность, — продолжал Уоррен, — ваше здоровье! Но я не ушел от темы. Дело в том, что эта любовь между Джеем и Анжеликой была в Голливуде тех дней своего рода легендой.
Они и были, я думаю, единственными в своем роде, потому что Джей настолько эту любовь ценил, что никогда и нигде — ни на голливудских приемах или раутах, ни на балах, ни на официальных мероприятиях — с Анжеликой не появлялся. А этих мероприятий тогда уже было достаточно. Умные цепкие ребята, хозяева Голливуда, поначалу видевшие в кино то, чем оно и было, — прибыльный бизнес, так вот, в двадцатых годах эти ребята начали соображать, что у них в руках не просто бизнес, а нечто большее — управление стилем жизни, мыслями и стремлениями миллионов.