Мы все замолчали. Правда, что говорить после потерь? Кэтрин проходила через это так много раз прежде - находя что-то, оставаясь там на короткое время, только чтобы это было уничтожено. И люди каждый раз умирают.
Я потянулась к Кэтрин, движение, которое ощущается так, будто тебя укалывают тысячи иголок. Моя рука легла на одеяла, ладонью вверх. Предложение. Извинение. Просьба о прощении. Она скользнула своей рукой в мою и сильно сжала. Моя сестра, не по крови, но по связи. Разве это не лучший вид сестры?
- Мне жаль, Деррик, - шепчу я, - ты тоже потерял свой дом.
Деррик забивается в пространство между моей шеей и плечом, где толстое шерстяное одеяло соприкасается с теплом моей кожи. Его крылья словно шелк.
- Терял его прежде, - пробормотал он едва слышимым голосом. - Я жил без него тысячи лет. Уверен, что смогу пережить это.
Он пытается спрятаться за беспечностью, но я могу услышать тоску в его голосе. Все осталось там. Его шкаф. Гобелены с изображением его побед. Его прежняя жизнь теперь осталась врагу.
- В любом случае, слишком много печальных воспоминаний.
- И счастливых, - указала я, думая о его гобеленах.
- Ты прекрасно знаешь, насколько запятнанными они могут стать, - сказал он тихо.
Мне нечего сказать на это. Он прав.
- Где мы? - спрашиваю я.
- Лейтир Фура, - сказала Кэтрин. - Или, по крайней мере, где-то поблизости. Отец записывал свое путешествие в дневники, а я часто читала их. Ясень так далеко не распространялся до прихода фей.
До прихода фей. Я смотрю на шрамы на ее запястье, как они обвиваются вверх по ее руке в виде полумесяцев и длинных царапин. До этого, когда Кэтрин не нужно было делать все, чтобы выжить.
- Нам скоро нужно будет двигаться, - проговорил Деррик. - Я могу спрятать нас сейчас, но, если мы останемся на одном месте слишком надолго, они найдут нас.
Кэтрин кивнула, в глазах огонь.
- Конечно, - я услышала легкий скачок в ее голосе. Она звучит нерешительно, отвлеченно.
- Кэтрин?
Она не смотрела на меня.
- Это было так глупо с моей стороны? - она тщательно контролирует свой голос, но я слышу боль под этим. Тоску. Печаль. - Надеяться, что мы наконец-то… - она моргнула и посмотрела вниз, на наши переплетенные руки. - Они же все уничтожат?
Ее глаза встречаются с моими, и я вижу в них огонь. Я узнаю его так же точно, как если бы смотрела в зеркало.
- Я ненавижу их, - яростно шепчет она, слезы наконец-то падают ей на щеки. Я обернула руки вокруг нее, и она всхлипнула у меня на плече, ее слезы горят на моей коже, - я так сильно их ненавижу.
Я держу ее. Не знаю, как долго она плачет. Это могут быть минуты. А могут быть часы. Я держу ее, позволяю ее гневу выйти. И шепчу ей все это время. Два простых слова: