Дальнейшее развитие событий запечатлелось в моей памяти кадрами немого синематографа — какими-то рваными, нервно дергающимися фрагментами. Широко раскрытый рот перепуганной мороженщицы — крика не слышу… Мальчишка, оглядываясь на бегу, машет рукой, кого-то зовет… Вот и я… Ватными ногами я шагаю к этой несчастной… Вот распахивается дверца заднего салона «ауди»… Я наклоняюсь… Чьи-то могучие руки обхватывают меня сзади за поясницу… Я инстинктивно вырываюсь, от сильного удара по шее темнеет в глазах, сознание на какое-то мгновенье отключается… Но только на мгновенье: когда меня грубо запихивают в машину, я уже в состоянии как-то контролировать себя и потому не предпринимаю никаких попыток к сопротивлению…Автомобиль, словно на старте ралли, с рыком срывается с места, я болезненно ударяюсь затылком о что-то металлическое, установленное у заднего окна, и, слабенько охнув, окончательно прихожу в себя. Вернее, обретаю способность реально оценить ситуацию и, выражаясь языком редактируемых мною наукообразных брошюр, назвать ее составляющие адекватными их сущности именами.
Я ощущаю, как лихорадочно пульсирует мой мозг. Да, да, я — виновник дорожного ЧП, которое, похоже, стало трагедией для незнакомой мне женщины с зонтиком.
Сейчас я убегаю с места происшествия, хоть и не по своей воле, меня насильно увозят они. Кто — они? Их трое — двое впереди, третий рядом со мной. Я вдвое старше любого из них, этих загорелых мордоворотов с одинаково подбритыми затылками, однотипно одетых. Мой мускулистый сосед в узкой черной майке и пестрых «бермудах», на его корешах — расстегнутые до пупа расписные рубашонки.
Желтая цепь на бычьей, мокрой от пота шее водителя мутно отсвечивает, нахально лезет в глаза. В машине невыносимо душно, но стекла опущены только на два пальца — люди, подхватившие меня словно худого котенка с тротуара, предпочитают быть невидимками для водителей и пешеходов. Я слышу, как время от времени они обмениваются отрывистыми репликами, смысл которых не доходит до моего сознания. Я просто фиксирую звуки и шкурой ощущаю бьющийся в их интонациях страх:
— Сразу на седьмую?
— Охренел?! А краску?
— У Джиги навалом, жми!
— Переулком, Серый, переулком надо!..
— Не учи, блин, ученого… Кровянки вроде не было? А?!!
— У той-то?… ее знает, не глянул…
— Жмурика нам еще не хватало, падла…
— А Джиге, Джиге… Кто ему доложит?.. Толян, может, ты, Толян, а?!
— Да пошел ты…
Мат, мат, мат — через каждое слово, иногда ничего кроме… Я даже не пытаюсь запоминать, куда они меня везут — понимаю, что куда-то к Волге. «Ауди» петляет по улочкам между дач, сердце лихорадочно стучит. Но мне жгуче приятно, что эти крутые смертельно перепуганы. Куда больше меня, хотя уж мне-то, казалось бы, есть чего опасаться. Явные бандиты, по меньшей мере рэкетиры, уносят меня, как лиса петушка, черт знает куда, чтобы расквитаться за аварию. Но оцепенение уже проходит, и я решаюсь подать голос: