Это было так непривычно, что казалось нелепым. Пестрянка стыдилась бы этого неподобающего женщине поведения, но утешалась тем, что эти люди слушают вовсе не ее речи. Это Хельги говорит с ними. Это он рассказывает им, вождям славянских и русских дружин, составлявших войско Асмунда, где завтра ночью должен будет находиться каждый из отрядов городского ополчения и что им, русским воеводам, делать сразу после того, как они войдут в Самкрай.
А перед тем, как они туда войдут, Хельги придется сделать самое трудное.
Оказалось, что тайный выход из города со стороны оврагов они уже нашли: Асмунд каждую ночь посылал ловких парней осматривать стены вблизи. Кое-кто из русов сам имел опыт взятия укреплений в Бретланде или Стране Франков или слышал от старших, и они были уверены: подобный выход просто обязан быть. Но от этой находки было мало толку без знания того, что ждет по ту сторону «калитки». Она ведь могла оказаться просто заложена камнем изнутри.
– Я только вот чего боюсь, – сказала Пестрянка Асмунду, когда воеводы выслушали ее и разошлись готовить своих людей. – Хазары не насторожатся, если до завтра не увидят, что вы собираетесь уходить? Или вы будете собираться?
– Нет, – Асмунд усмехнулся. – Я когда с Егудой о тебе договаривался, мы условились, что я уведу войско через пять дней.
– Почему?
– Чтобы убедиться, что меня с тобой не обманули.
– Но как они могли обмануть? – удивилась Пестрянка. – Ты же видишь, что это я!
– Они могли отравить тебя перед тем, как выдать. Каким-нибудь медленным ядом. Говорят, греки по этой части великие хитрецы.
– Не… ой!
Пестрянка вдруг вспомнила вино и сыр, которыми ее угощали в доме Элеазара. В груди разлился холод. А что, если… зачем она это пила и ела, не хотела ведь! Кажется, у вина был неприятный привкус, поэтому она и глотнула лишь два раза. Но Хельги говорил, греки в вино добавляют сосновой смолы и еще какой-то белой пыли, чтобы не скисало. И откуда ей знать, какой вкус должен быть у правильного вина?
Хазары легко могли бы погубить ее. Кто она для них?
И ладно бы, если только хазары…
– Ложись, – Асмунд кивнул ей на кошму у стенки шатра. – Поздно уже.
Пестрянка пристально посмотрела на него.
К своему первоначальному удивлению, после развода она очень быстро перестала смущаться при виде Асмунда, и уже зимой видела в нем лишь родича – двоюродного брата своего мужа. «Ничего удивительного! – сказал ей Хельги, когда она поделилась с ним. – Ты была его женой всего неделю, не успела ни узнать его по-настоящему, ни привыкнуть к нему. К тому времени как мы приехали в Киев, ты меня уже знала куда дольше и лучше, чем его. А потом просто все стало так, как и должно быть».