Греческие стрелки и прислуга машин взяли под прицел конных, теснившихся у подножия перевала; под градом стрел и снарядов те вскоре стали отступать. Следом побежали и пешие, так и не одолев рогатки и лишь потеряв перед ними пару сотен человек.
После этой неудачи хазары отошли подальше, куда не доставали даже смертоносные греческие машины. Для русов вновь настала передышка: сняв шлемы, они обтирали потные головы, пили воду, перевязывали раны. Теперь и у них появились убитые – десятка два. Тела оттащили в сторону и сложили под скалой в тени.
К Хельги и Асмунду подошел сотник Леонтий – проверить, как дела, узнать о потерях.
– Пока стоите неплохо, – одобрил он, на что Хельги только хмыкнул: без тебя знаем. – Я думаю, они еще раз попробуют.
– Только раз?
– Долина, – осклабился Леонтий, – суха, как старая кость. Совсем нет воды, а лошадям надо пить, иначе взбесятся. И людям надо. У них на все – один день. Да помогут вам ваши варварские боги…
Боги? Хельги огляделся. Какие боги здесь сильны? Под чьим покровительством эта земля? Христа, поскольку принадлежит христианскому василевсу? В этих местах его не оставляло ощущение, будто на него смотрит кто-то вечный и поразительно древний. В безводных впадинах жил чей-то мощный дух. Уж конечно, это не тот бог, которому служат Никодим и Георгий. Боги этих скал жили здесь задолго до того, как Один в последний раз сходил на землю в битве при Бравалле – откуда ушел тот его потомок, что остался в памяти под именем Бравлина. Сами греки верили в этих богов до того, как к ним спустился с неба Христос. Или не греки, а те неведомые народы с забытыми именами, из чьего праха сотворена эта каменистая, сухая земля. Служившие им народы ушли, сменились другими, и еще раз сменились, и еще… А боги все жили. И сейчас Хельги, своим обострившимся от запаха крови и близости смерти чутьем ощущал их присутствие совершенно ясно. Наверное, не он один. И Леонтий не упомянул бы о них, если не чувствовал чего-то подобного.
Ну, что же? Древние боги благодарны за посвященную им кровь и любят отважных.
* * *
Третий приступ начался ближе к вечеру. Солнце уже раскалило камни так, что к ним было не притронуться; казалось, мозг под шлемом плавится от жары. Снова первой вверх по склону устремилась толпа пеших, огибая трупы и спотыкаясь о разбросанные конечности мертвых. Перед самими рогатками человеческих и конских тел было уже столько, что они сами по себе образовали немалую преграду. Привычные к верховой езде, в боевом снаряжении степняки бегали плохо, но всадники позади них, запустив свой хоровод, непрерывно осыпали русскую «стену щитов» стрелами и тем помогали своим продвигаться вперед почти без потерь – русы были вынуждены прятаться за щитами и не отвечали на стрельбу.