Очистив Нижний город, вновь собрались на причале и стали грузить добычу. Заталкивали в лодьи вопящих женщин и девушек – кто помоложе из попавших под руку. Ближняя дружина старших вождей тащила добро из церкви – шелковые покровы, одежды, сосуды, светильники, еще скользкие от пролитого масла, связки тонких желтых свечей, иконы в серебряных и золоченых окладах.
Убедившись, что все вернулись и потерь в дружине почти нет, Хельги снял шлем, отдал оруженосцу и повернулся лицом к городу.
В нижней его части пылали крыши, на причал несло дымом. Сквозь него видно было, как стена крепости топорщится копьями стратиотов и блестят на солнце их шлемы.
– Что, Сугдея, держим мы свое слово? – С вызывающим видом Хельги положил руки на бедра. – Мы ведь всю зиму говорили: летом идем на греков. Вот мы и пошли на греков. Теперь-то они запомнят: нельзя нам что-то дать, а потом безнаказанно забрать назад!
Русы вскинули к дымному небу свое оружие и разразились дружным победным ревом. «Один! Перун!» – все кличи смешались в неразличимый гул, и никто сейчас не разобрал бы, кто из этих людей в хазарских шлемах рус, а кто славянин. Сплоченные общим делом, все они стали одно.
Еще несколько мгновений полюбовавшись огнем и дымом над Нижним городом, Хельги обернулся. Добыча уже была погружена, сквозь шум ветра пробивался плач пленниц. Как было решено заранее, русы заняли и те греческие лодьи, что стояли у причалов, чтобы иметь возможность увезти все захваченное здесь, заложников из Самкрая и сбереженную половину тамошней добычи. Если греческие лодьи оказывались заняты громоздким, но не слишком дорогим грузом, все метали в воду.
По знаку Хельги отроки взялись за весла. Одна за другой нагруженные лодьи стали отходитьот причалов и потянулись вдоль мола. Один причалил к дальнему концу, чтобы забрать Селимира с его людьми: они все это время оставались возле машины, чтобы какие-нибудь бойкие греки не захватили ее и не преградили русам выход из гавани.
– Прощайте, стратиги! – Хельги махнул рукой крепости и перепрыгнул в свой скутар. – Поцелуйте от меня епископа!
И к тому времени как спешно снятые с ближнего перевала фемные войска достигли Сугдеи, Нижний город уже догорал, а русские лодьи, обогнув мыс, скрылись за горами на северо-востоке.
* * *
По склону прибрежного холма спускался отряд из трех десятков всадников. На каждом был пластинчатый доспех, сиявший сталью, и островерхий шлем с белым пучком конского волоса над макушкой. Бронза отделки на солнце горела золотом. Хазарские батыры казались не людьми, а некими духами войны с железной чешуей вместо кожи. Усиливала это впечатление кольчужная бармица, закрывавшая их лица до самых глаз.