В Валгалле, как рассказывают, Один каждый день угощает павших воинов мясом вепря – одного и того же. Но даже Отец Ратей не додумался сделать так, чтобы весь этот вепрь состоял лишь из мяса и жира без костей… Косточки сохранились лишь в птичьих ножках, и то были обернуты зелеными листьями.
Стефан август сидел в одиночестве за особым столом на возвышении. Прислужники подносили ему блюда, клали перед ним кусок или два, потом он знаком показывал, кому из сидящих за нижним столом отослать остальное. Асмунд приметил, что василевс больше пьет, чем ест. Оттого, наверное, тощий такой и рожа кислая. Среди тех, кому досталось одно из царских блюд, молодой посол узнал патрикия Феофана. Тот тоже его узнал и, налегая на присланную царем рыбу, даже подмигнул, – если Асмунду не померещилось. С чего бы это?
Сам Асмунд пытался есть то, что ему наряду с прочими подносили слуги, но непривычная обстановка подавляла голод. Даже вкусные запахи запеченного и жареного мяса с удивительными приправами не столько влекли, сколько вызывали легкую дурноту.
Перед каждым гостем стоял позолоченный кубок – все одинаковые, от одного мастера, – и прислужники подливали вина, едва кому случалось отпить. Вино было разбавлено водой и замешано с медом, а не со смолой – ну, хоть царям достойное питье подают, хмыкнул про себя Асмунд. Убранство стола его поразило. Он привык, что каждый серебряный кубок – сокровище, бережно передаваемое по наследству, и о каждом рассказывают предания: кто из предков где и как его добыл. А здесь они стояли строем, будто воины. До сих пор он видел в основном голые стены стратонеса и простую глиняную посуду, хоть и поровнее, чем самолепные домашние горшки. Но теперь невероятная роскошь Греческого царства, о котором так много говорили, била в глаза и ослепляла. Будто в пещере Фафнира, серебро и золото было повсюду – блюда, кубки, сосуды, кувшины, даже светильники! Все это блестело, искрилось, переливалось, и Асмунду казалось, что он ест не мясо и рыбу, а какое-то сияние.
Разобрать, каково сияние на вкус, он толком не успел, а тут еще любезный хозяин застолья решил завести с гостями беседу. И та окончательно отбила всякую охоту к еде.
До этого Стефан обращал речи к ясам: он говорил по-гречески, а им переводили на их язык. Асмунд не понимал ровно ничего, однако заметил, что купцы прислушиваются к греческой части беседы. Рядом с троносом стоял какой-то чин, который в обеде не участвовал, а лишь подсказывал что-то Стефану. Потом он исчез, а на его месте Асмунд с удивлением обнаружил уже знакомую черную бороду и загорелую лысину асикрита Лаврентия – сейчас тот был одет в шелковый скарамангий – шелковую рубаху с отделкой и очень длинными рукавами.