Но сколько бы я не предостерегала женщин против таких разговоров, прекратить их было не легче, чем остановить ветер. Я удвоила усилия, убеждая нашу маленькую общину укрыться в любви Господней. Я уверяла их, что даже если бы такая адская тварь существовала (что, несомненно, не так), мы будем полагаться на Бога, и он защитит нас.
По деревне распространялось безумие, но я утешала себя мыслями о том, что в нашей церкви хранится реликвия Андреа, и её молитвы нас оберегают. Пастушка Марта с любовью вырезала из дерева шкатулку для хранения чудотворных даров, а молочница Марта нарисовала сцены для её украшения. На одной стороне шкатулки предполагалось изобразить рождение Андреа и с парящего ангела-хранителя. На другой — коленопреклонённую отшельницу, молящуюся в келье, в вокруг люди протягивают к ней руки. И наконец, сами чудесные Дары, сверкающие золотом в огне, и бегинок, стоящих на коленях перед ними.
Бегинки постоянно сновали мимо, благоговейно касались реликвии, поминали Андреа в молитвах и просили у неё помощи. Они верили, что наш скот избежал мора потому, что реликвия Андреа оберегала бегинаж, иначе почему они посланы нам за несколько дней до нашествия болезни? Это означает, что Бог дал Андреа знать о надвигающейся эпидемии, и она, умирая, оставила нам облатку для защиты. Я не обсуждала это с бегинками, но и не возражала, и в конце концов сама поверила в эту историю. В такое изменчивое время всем нужно верить, что мы под защитой.
Через внутренний двор ко мне спешила Беатрис.
— Настоятельница Марта, погоди! Она наклонилась, переводя дыхание, уперевшись руками в колени. — Там пришла молоденькая девушка. Она немая, но видно с ней что-то случилось, она жестами зовет меня за собой, но...
— А куда она тебя зовет? — спросила я.
— Откуда мне знать? — огрызнулась Беатрис. Разве я не сказала, что девочка может объясняться только жестами?
Я подняла брови, удивлённая её тоном.
— Ребёнок показывает в сторону холма, — продолжила Беатрис уже спокойнее. — Она живёт... Пега говорит, она живёт там, наверху, со своей бабкой, старой Гвенит. Похоже, что-то не так. Может, с её бабкой произошёл несчастный случай или она заболела.
— А ты хорошо знаешь эту девочку?
Беатрис покраснела.
— Я... я видела её, Настоятельница Марта... только издали, вот и всё. Даже никогда с ней не говорила.
— Тогда странно, что она пришла именно к тебе.
Лицо Беатрис стало виноватым, как у непослушного ребёнка, которого застали за шалостью. Я удивлённо смотрела на неё, не в силах понять, отчего она чувствует вину за то, что девочка обратилась именно к ней.