Он бесшумно закрыл за собой дверь моего дома. Не тот это человек, чтобы хлопать дверями, да ему и незачем. Спустя несколько секунд я услышал удаляющийся стук копыт его лошади. Не в силах подняться с кресла, я бессмысленно смотрел на закрытую дверь. Комнату заполнял промозглый холод, как будто декан привёз с собой вонь темницы епископа.
Теперь я погиб. Декан не только обнаружит, что в церкви почти не осталось паствы, но сразу же, едва переступив порог рождественским утром, заметит пропажу серебра. За оставшиеся две недели мне не собрать денег для выкупа. И я ничего, совсем ничего не могу с этим поделать. Кража церковного серебра карается смертью. Другим священникам удавалось избегать наказания даже за хладнокровное убийство, подав прошение о помиловании духовного лица, но эту милость мог даровать только епископ, а декан постарается, чтобы мне она не досталась. И меня не просто повесят. Декан, конечно, сочтёт медленную смерть от удушья в петле слишком лёгкой. Уверен, сначала я сполна расплачусь за Хилари.
Я смотрел на балку над головой, представляя себя висящим на ней. Хрустнет ломающаяся шея, и всё будет кончено. Не в доме, тут стропила слишком низкие, в церкви, где балки повыше. Можно спрыгнуть с них или повеситься на крестной перегородке. Декан решит, что это справедливо — жизнь священника в качестве рождественского подарка. Одним грешником в церкви меньше. Подходящая десятина.
Кто-то толкнул сзади мое кресло так, что оно опрокинулось. Я вскрикнул от неожиданности, едва не упал на пол, уцепившись за тяжёлый стол, и с трудом поднялся на ноги. Позади меня, закатывась от смеха, стоял Филипп. А я даже не слышал, как он подошёл.
— Что, отче, поймал я тебя врасплох? Ну, я тебя не осуждаю. Видел, как отъезжал этот епископский хорёк, — Филипп шлёпнулся в кресло, где недавно сидел декан. — Я сам как-то послушал этого мерзавца — так уже готов был просить слуг прибить меня, чтобы избавить от страданий. — Он пнул носком сапога мою ногу. — Ну, хватит уже, поднимайся. Разве так встречают гостей? Я хочу вина, и не говори, что у тебя его нет.
Я спотыкаясь поплёлся за графином и парой кубков. Руки тряслись так, что на полу остались капли, а на стол пролилась целая лужа вина. Мне было наплевать. Я сунул ему кубок, и, прежде чем он успел сделать хоть глоток, залпом выпил, тут же налил себе ещё и снова отхлебнул.
Филипп поднял брови.
— Что, жареным запахло? Ну и чем ты на этот раз прогневил епископа?
Я глотнул ещё вина.
— Если хочешь знать, он приходил сообщить, что намерен в рождественское утро обратиться к моей пастве. Похоже, в этом году казна епископа сильно поубавилась, и потому декан хочет внушить деревенским, чтобы были щедрее на Крещение. Да и тебе этого не избежать. С землевладельцев епископ Салмон тоже собирается содрать полный рождественский налог, можешь так и передать своему дяде.