Я обернулся к Алану, сгорбившемуся в своём кресле.
— Ребёнок очень болен. У тебя есть какие-нибудь лекарства?
Он устало провёл рукой по лицу.
— Откуда мне знать, что с ней делать? С ней всегда возилась мать. Я не умею заботиться о больных детях.
Алан тяжело поднялся со скамьи, опираясь о стену и нетвёрдо держась на ногах. Он пошарил на полке, нашёл маленький горшок и выскреб в чашу немного чего-то чёрного и липкого. Я схватил его за руку.
— Нет, Алан, тебе нужно сохранять трезвый ум. Что сказала бы на это твоя бедная жена? Твой сын — хороший мальчик, и ему нужна твоя помощь.
Он яростно выдернул руку, чуть не ударив меня по лицу.
— У тебя что, глаз нет? Уильям не мой сын! Пусть д'Акастер сам заботится о своих бастардах. Если уж тебе так хочется лезть не в своё дело, отец, попробуй начать с тех шлюх и ведьм из дома женщин. Как так — у них есть еда, а во всей деревне ничего нет? Почему чума не тронула их скот, и даже потоп их не коснулся? Они нас сглазили, вот почему. Всё это сделали те бабы.
Он шлёпнулся на скамью.
— Что ещё ты хочешь узнать, отец? — Он покачал трясущимся пальцем перед моим носом. — Я слышал, что они спаслись, даже когда на них наслали Оулмэна, и я скажу тебе почему — у них есть та реликвия. Она защищает их и обращает все напасти на нас. Пока у них не отберут реликвию — Улевик в опасности.
Я знал — Алан считал меня никчёмным. Вся деревня смеялась надо мной из-за того, что я не смог заставить кучку женщин подчиниться. Эти женщины заплатят за то, что выставили меня на посмешище, дорого заплатят.
Я крепко сжал в кулаке свой железный крест.
— Клянусь, Алан, я заберу реликвию. Так или иначе я заставлю их отдать её мне.