— Что это значит, Алан? Ральфа там нет, ты же знаешь.
— Зато там его жена и дети.
— И вы их пугаете? Почему? Что они вам сделали?
— Это для их же пользы, — Алан шаркал ногами. — Предупреждение, чтобы убирались отсюда. Надо сжечь этот дом. Только так можно избавиться от заразы.
— Вы не сожжете дом, мучая их уши.
— Три ночи грохота убедят их убраться. Если не уйдут на третью ночь — дом сгорит, хоть с ними, хоть без. Но если у них есть хоть капля ума, к тому времени они будут уже далеко.
— Это же ваши соседи, Алан. Ты всю жизнь знал Джоан, вы вместе выросли.
Он пожал плечами, и я понял, что зря теряю время.
— Хотя бы отправь домой сына, Алан. Незачем ему в этом участвовать.
— Мальчик должен учиться.
Уильям, явно удивлённый моими словами, широко улыбнулся.
— А как же твоя дочь, Алан, ей тоже нужно учиться? — Я кивнул в сторону кустов, за которыми скрючилась тень. Я видел, что она следует за отцом и братом, и понял, что те до сих пор этого не заметили.
— Я же говорил тебе оставаться дома с матерью! — рявкнул Алан. — Марш домой, девчонка, и чтобы к моему возвращению спала, не то пожалеешь.
— Да, — крикнул Уильям, — убирайся вон, Лужа, это мужское дело. Ты тут не нужна.
Я бросил Алана, поспешил к дому и расталкивая толпу продрался к порогу. Я нашёл перевёрнутую кадку и влез на неё, чтобы меня увидели все, собравшиеся вокруг. Я поднял руку, призывая к молчанию. Пара человек передо мной перестала стучать, остальным потребовалось время, чтобы меня разглядеть. Шум постепенно стих.
— Все вы слышали мои слова в церкви. Ральфа поразила болезнь, потому что он виновен в грехе похоти. Он сознался. Но Бог не карает невиновных. Джоан и дети не сделали никакого зла.
— Она так же виновна, как и муж! — выкрикнул кто-то из толпы. — Она скрывала болезнь, прятала его в доме, врала, что это лихорадка. Она позволяла своим детям играть с нашими и не сказала ни слова.
— Верно, — поддержал другой. — Если бы Летиция не влезла к ним в дом, пока Джоан не было, мы ничего не узнали бы. Если хочешь знать, отче, ей повезло, что она получит только немного стука и шума.
— Но я говорил, — продолжил я, — что вам незачем опасаться Джоан или её детей. Я сам осмотрел их, на них нет ни следа болезни. Вам не нужно их сжигать.
Алан протолкнулся вперёд.
— Это всё годится для тебя, отче, у тебя нет детей, тебе не о ком беспокоиться. А моя жена говорит, ей не будет покоя, пока каждое бревно и каждый камень этого дома не превратятся в пепел.
— А д'Акастеру это известно? — возмутился я. — Это всё же собственность Поместья.
— Думаешь, мы такие идиоты — делать это без его согласия?