Винни и Джино замерли, не в силах отвести взоры от красавицы. Она смерила сына холодным взором, приподняв одну бровь, – Я не играл, мама! – заикаясь, пролепетал Джоуб. – Просто Джино показывал мне, как мешают карты. Я смотрел, как они играют…
– Он не врет, миссис Колуччи, – горячо вступился за него Джино. – Он смотрел, и все. Представляете, – в его голосе звучало изумление, – он отказывался играть, как я к нему ни приставал!
Миссис Калуччи улыбнулась и произнесла:
– Я знаю, Джино, что сын мне никогда не врет.
Но довольно даже прикосновения к картам. Отец будет очень сердит на него.
Джино заговорщически улыбнулся:
– А вам не обязательно ему рассказывать.
Теперь в тоне миссис Колуччи прозвучал холодок:
– Я-то, конечно, не расскажу. Но Джоуб расскажет ему сам.
Удивленный Джино устремил на Джоуба вопросительный взгляд. Миссис Колуччи ласково объяснила:
– Мистер Колуччи – глава нашей семьи, подобно тому, как бог – глава всего мира. Не станешь же ты утаивать что-либо от бога, а, Джино?
Мальчик задумался.
Винни сердито тасовал карты. Он был зол на Джино; как брат сподобился не разобраться в этих людях? Неужели он воображает, что они питают к нему симпатию, неужели его подкупили их учтивые манеры? На красивом, дородном лице миссис Колуччи он ясно разглядел отвращение: ведь они играют в карты, а это все равно, что застать их за каким-нибудь постыдным занятием, о котором не принято упоминать.
– Не лезь в чужие дела, Джино! – брякнул он и уже занес руку для затрещины.
Джино, как всегда заинтригованный непонятными речами, сказал Джоубу:
– Ты действительно расскажешь отцу? Кроме шуток? Но ведь если ты не расскажешь, твоя мама тоже не проболтается! Верно, миссис Колуччи?
На лице женщины нетрудно было прочесть выражение сильнейшего, прямо-таки физического отвращения, но она промолчала.
Джоуб тоже ничего не ответил, но был близок к тому, чтобы расплакаться. Джино остолбенел.
– Я скажу твоему отцу, что я сам сунул тебе в руки карты, – заверил он Джоуба. – Ведь так оно и было на самом деле! Правда, Вин? Пошли, я ему все расскажу.
– Отец примет на веру любые слова Джоуба, – резко остановила его миссис Колуччи. – Спокойной ночи, дети. Попрощайся с новыми друзьями, Джоуб.
Джоуб безмолвствовал. Мать и сын направились в кухню.
Братьям расхотелось играть в карты. Джино подошел к окошку, распахнул его и залез на подоконник. Винсент подошел к другому окну и поступил так же.
На сортировочной станции царила темнота, разрезаемая прожектором единственного бессонного, но невидимого паровоза, оглашающего все вокруг стальным лязгом. Река Гудзон казалась в свете неяркой осенней луны сине-черной, а противоположный берег вставал, как нагромождение скал. Десятая авеню была темной и пустой; холодный октябрьский ветер разогнал на ночь глядя не только людей, но даже запахи. Лишь на углу Тридцать первой стрит теплилась жизнь: здесь горел костер, вокруг которого бродили подростки.