Компания веселилась, а в соседней комнате старик страдал от боли. Нервное состояние усиливало резь в желудке. Николай Степанович приподнялся в постели, у него начала кружиться голова, стало тошнить. Старик решил принять лекарство, но воды в чашке не оказалось.
— Вот веселится, — нет, чтоб воды старику принести, — пробормотал он.
Держась за стену, Богустов поплелся в коридор. Прямо на его пути стояла, прислонившись к стене, полуголая девица с огромной грудью. Парень дрожащей рукой задирал ей юбку.
— Нашли место, — злобно бормотал старик, но на него никто не обращал внимания. Не успел он дойти до кухни, как услышал за спиной томительное мычание. Эти звуки пробудили в старике давно забытые чувства. «Если бы не проклятая болезнь, я бы ей показал, на что способен», — думал он.
Возвращаясь со стаканом воды, Богустов видел, как грудь девицы вздымалась и опускалась, словно в ритуальном танце. Девка в руках парня стонала от наслаждения. Из комнаты Андрея доносились приглушенные вздохи. Вероятно, остальные устроили групповой секс.
«Да, времена изменились, — рассуждал вслух старик. — Разве так было в наше время? Все приходилось скрывать».
Ему, старому комиссару, приходилось скрывать многое. Надо было скрывать свою любовь, единственную любовь, которую он своими же руками погубил, скрывать убийство лучшего друга, веру в Бога, потому что коммунистам верить не положено.
В 20-е годы большевики церкви разграбили и закрыли, религию объявили «опиумом для народа», священников расстреливали или ссылали в Сибирь.
Коммунист Николай Степанович Богустов в глубине души никогда не переставал верить в Бога, однако тщательно скрывал это. В тайнике у него хранилась маленькая иконка, и вечерами, когда в доме никого не было, он потихоньку молился перед ней, прислушиваясь, как бы кто не вошел.
Взяв две таблетки снотворного, старик посмотрел на бутылочки с лекарствами, хотел было взять еще, но затем передумал. Все-таки страшновато умирать без исповеди. Страшно отправиться на тот свет и лицом к лицу встретиться с убиенными. А сколько их было…
Он принял лекарство, медленно забрался под одеяло. Его бил озноб, хотя в квартире было очень жарко.
«Как бы исповедаться?» — думал старик.
Снотворное начало действовать, туманя мысли. Ему становилось немного лучше. Перед ним возникло красивое молодое лицо. Эта девушка, любимая, — она не изменилась и не постарела с годами, навсегда осталась молодой. И чем ближе к концу его жизнь, тем чаще приходила она к Богустову — девушка с длинной русой косой. Вот и сейчас она стояла в темном углу и смотрела на него. Белая блузка была разорвана, виднелись красивые пышные груди. Ему хотелось подойти и потрогать ее, он протянул руку и сразу же увидел, как тонкая красная струйка потекла под левым соском. Он хотел закричать, но только беззвучно пошевелил губами и погрузился в сон.