С образом святого Раймондо в руке, Сандра в полном одиночестве отправилась искать картину. Прошла вдоль нефа, заглядывая в каждую капеллу. Всего в церкви их насчитывалось двадцать. Все роскошные. Отделанные красной яшмой в прожилках, которые переплетались, вились, казались живыми. Или мрамором разных цветов, который то изгибался мягко, ниспадая складками, легкими, словно драпировки из настоящей ткани, то воплощался в скульптурах святых с их ликами цвета слоновой кости, гладкими, сияющими.
Капелла, которая интересовала Сандру, оказалась последней, в глубине справа. Самой бедной.
Лишенная украшений, затиснутая в темный угол, она составляла не больше пятнадцати квадратных метров. Драгоценный резной мрамор не покрывал голую стену, почерневшую от копоти. Вдоль стены – только ряд надгробных памятников.
Сандра взялась за мобильник, решив сфотографировать все, деталь за деталью, как на месте преступления. От общих планов к частностям. Щелкала кадр за кадром, сверху вниз. Особое внимание уделяла произведениям искусства, находившимся в капелле.
Святой Раймондо из Пеньяфорта был изображен в доминиканском облачении рядом с апостолом Павлом на заалтарном образе. Слева – картина маслом со святой Лючией и святой Агатой. Но Сандру особенно поразила фреска с правой стороны капеллы.
Иисус Судия между двумя ангелами.
Снизу ее окаймляли многочисленные зажженные свечи. Крохотные огоньки плясали, колыхались от малейшего дуновения, окрашивая тесное помещение в красноватые тона.
Сандра фотографировала картины и фрески в надежде получить обещанный ответ, подобный тому, который предоставило ей «Мученичество святого Матфея» в Сан-Луиджи деи Франчези. Она была уверена, что на снимках все увидится по-новому, прояснится. Точно так же, как на местах преступления, куда она выезжает вместе с бригадой экспертов. И все-таки разгадать загадку не получалось. Второй раз за утро; первый раз был, когда она обнаружила таинственный номер сотового, сохраненный телефонной службой гостиницы, но, увы, без последних цифр. Это удручало: знать, что ты близка к истине и не можешь сделать последний, решающий шаг.
А если в фотографиях Давида есть какие-то отсылки к этому месту?
Она припомнила два оставшихся изображения. Не стала пока думать о темном кадре и сосредоточилась на другом. Давид, голый по пояс, перед зеркалом в гостиничном номере. В одной руке держит фотоаппарат, другой приветствует кого-то, позируя перед объективом. Поза могла бы показаться непринужденной, но серьезное выражение лица исключало какое бы то ни было шутовство.