Мы вошли; народу было немного, и я сразу заметила Лена, сидящего за одним из черных столов. Я представила его Питеру; они пожали друг другу руки, Питер — резко, Лен — дружелюбно. Тотчас появился официант, и Питер заказал еще два джина с тоником.
— Рад видеть тебя, Мэриан, — сказал Лен, наклоняясь через стол и целуя меня в щеку; эту манеру Лен, должно быть, завел в Англии, потому что прежде он такого не делал. Он немного растолстел.
— Ну, как Англия? — спросила я. Мне хотелось, чтобы он что-нибудь рассказал и развлек Питера, у которого был очень необщительный вид.
— Нормально. Народу только много. Шагу нельзя ступить, чтобы не наткнуться на кого-нибудь из наших. В конце концов начинаешь сомневаться — стоило ли ехать в Англию, чтобы толкаться там среди всяких туристов. Под конец, впрочем, мне не хотелось уезжать оттуда, — сказал он, оборачиваясь к Питеру. — Как раз наклевывалась хорошая работа и вообще дела пошли в гору. Но когда женщины начинают слишком интересоваться тобой, приходится глядеть в оба. Им бы только замуж выйти. Тут правило такое: выстрелил — и беги. Хватай с налету и спасайся, пока тебя не сцапали, — он улыбнулся, сверкнув превосходно вычищенными зубами.
Питер заметно повеселел.
— Мэриан говорит, вы работаете на телевидении, — сказал он.
— Верно, — сказал Лен, рассматривая квадратные ногти на своих непропорционально больших руках. — В данный момент я не при деле, но наверняка что-нибудь найду. Здесь нужны люди моей квалификации — для программы новостей. Нашему телевидению давно не хватает хорошего комментатора новостей, по-настоящему хорошего. К сожалению, когда хочешь делать что-нибудь действительно стоящее, приходится без конца сражаться с бюрократами.
Питер явно повеселел; наверное, он решил, что человек, интересующийся проблемой комментирования новостей, не может быть гомосексуалистом.
Я почувствовала, как кто-то коснулся моего плеча, и обернулась. За мной стояла девушка, которую я никогда прежде не видела. Я открыла было рот, чтобы спросить, что ей нужно, но тут Питер сказал:
— Да это Эйнсли! Ты мне не говорила, что она тоже придет.
Я снова поглядела; это действительно была Эйнсли.
— Ничего себе, Мэриан, — сказала она шепотом, словно ее потрясла обстановка, — тут, оказывается, настоящий бар! Что, если у меня спросят свидетельство о рождении?
Лен и Питер встали. Скрепя сердце я представила ей Лена. Эйнсли села в четвертое, свободное кресло за нашим столом. С лица Питера не сходило изумленное выражение. Он уже встречался с Эйнсли, и она ему не понравилась: считал, что голова ее полна, как он выразился, «всякой радикальной белиберды»; это потому, что она прочла ему лекцию об «освобождении либидо». Питер придерживается консервативных взглядов. Эйнсли обидела его, назвав какое-то из его убеждений «общим местом», а он отомстил ей, назвав какой-то из ее тезисов «дикарским». Увидев Эйнсли в баре, Питер, по-моему, догадался, что она что-то затевает, но не хотел переходить в наступление, не выяснив, что именно. Ему нужны были улики.