В его жизни осталась любимая, для души работа – книга по истории русского холодного оружия, которую он пишет уже почти десять лет, дом, папа, мама и я. Я, между прочим, стою на первом месте после книги – дела всей его жизни. А часто и впереди – это зависит от моего поведения и дедова настроения. Но все равно – я для него единственная продолжательница и настоящая наследница рода Бутурлиных. И этот дом, кстати, вместе со всей коллекцией по завещанию должен отойти именно мне. Но на двух условиях. Первое – я не должна менять свою девичью (то есть нашу родовую) фамилию на фамилию мужа и мои дети должны носить либо фамилию Бутурлиных, либо, как минимум, двойную. Второе – этот дом достается мне без права передачи будущему мужу. Или мужьям. Согласно дедову завещанию, я, в свою очередь, могу завещать дом только моим пока еще не родившимся детям. Плюс к этому, насколько я знаю, у деда отложены для меня деньги, чтобы я могла заплатить налог на наследство, без которого я не смогу вступить в права наследования. Все эти изрядные условия тщательно, с изящным юридическим крючкотворством оговорены в дедовом завещании. Один экземпляр, тот, что хранится у него, дед давал мне читать.
Вот так-то: домина и коллекция (о стоимости которой я могу только догадываться) достаются не папе – родному сыну деда, а мне – и, следовательно, потом дедовым правнукам. Просто майорат какой-то! Правда, наследство в виде этого чудесного дома, в котором я практически выросла, приплывет ко мне не ранее, чем Станиславе Бутурлиной исполнится двадцать пять лет. До этого наследство будет находиться под опекой папы (что тоже оговорено в завещании). Дед упорно считает, что только начиная с этого возраста у барышень наконец начинают формироваться зачатки головного мозга. До двадцати пяти, говорит он, у барышень мозгов не существует, а есть только ганглии, то бишь нервные узлы. Как у клопов и тараканов. Но я на него не в обиде. Потому как он прав.
А что касается дедовой коллекции, то, если очень приспичит, я смогу ее продать, но тоже на очень запутанных и не очень пока что мне понятных условиях, расписанных почти на трех страницах завещания. Ну, в случае там стихийного бедствия или судебного преследования, но если и при наличии… И так далее, и тому подобное. Сплошная юридическая казуистика, которую составил деду Дмитрий Яковлевич, его давний и неизменный друг, известнейший московский адвокат. Хотя я знаю, что дед – человек мудрый и все это сделал исключительно для моего же блага. В отличие от меня, беззаботной стрекозы, он-то умеет заглядывать в будущее…