А вот в так, нам со Шварцем полюбившейся комнате, на коленях, с приставленным к сонной артерии мечом, стоял их начальник. Пока начальник, а возможно, что и потенциальный труп.
Как и предполагали, северянин выбрал, конечно, вариант посещения Йена. Всё-таки деньги это худшее зло, в сравнении, даже с женщинами. Красивыми женщинами. В комнате, кроме меня и Шварца, больше никого. Йен с Косым недавно вышли.
Что говорить — мышеловка захлопнулась мгновенно. Немного шума было в то время, когда вязали помощников главного стражника и то, из-за того, что мы с бароном не принимали участия в этом веселье. Нам более содержательная беседа предстояла, к тому же, стол накрыт. Вино подавали остывшим. А кабанятина приятно парила, источая убийственный запах.
Косой, прикрываясь, что-то сунул Йену в руку, когда нагрянул Северянин. Как потом объяснил Шварц, спорили, куда вначале стражник направится. За деньгами или к женщине? Выиграла жадность и стяжательство.
Вот теперь лицезреем, удивлённо — расстроенное красивое, мужественное лицо сильного воина. Даже и тени страха нет в его взгляде. Просто, видно уже прикидывает, как будет нас головой в землю забивать ударами по заднице. Но пока, увы, не дёрнуться. Хоть я и снял путы плетения «паралича». Меч, уверено обхваченный рукой Шварца, как-то не предполагал резких движений. А снял я плетение только с одной целью — поговорить.
Шварц, молча смотрел в лицо воина, и, видно, всё больше убеждался в правильности первой его мысли, просто прирезать это сложного, несгибаемого человека, иначе если ошибёмся, на пути к праотцам окажемся уже мы.
Йен, получив команду подготовить встречу для северянина, всё сделал, как надо. Единственное, сразу предупредил, что если не удастся договориться с воином, его надо в любом случае кончать. Это было требование трактирщика и мотивировал он это тем, что северянин унижения не простит. Как тем, кто это в отношении его допустил, так и тех, кто присутствовал при этом или просто был как-то к этому унижению причастен.
Самое смешное, что, по-видимому, стражник понимает, что влип, и что выйти ему живым сегодня из таверны можно будет только в одном случае — если он согласится на наши требования, которые пока ни я, ни Шварц ещё не озвучивали. Шварц молчит, молчит и воин, и только бесстрастно и бесстрашно смотрит в глаза барону.
Похоже, что пацан немного дрогнул.
— А не плохо вы смотритесь, словно король своего придворного в рыцари производит — с ленцой в голосе произнёс я, разрывая, наступившую с уходом трактирщика и главаря из кабинета тишину. — Кстати, мясо остынет! — потом Шварцу, — Не хочешь пригласить достойного человека к нашему столу? Пускай присоединяется к нашей ранней трапезе. Все-таки нам сегодня пришлось вставать рано.