– С вами трудно спорить… Так позвольте просветить: по положению я выше любого в этой деревне, даже вашего отца, – Андре выдержал паузу, с удовольствием наблюдая за растерянным парнем, – Я испросил его дозволения заниматься этим делом исключительно из вежливости. Ваша деревня очень гостеприимно меня приняла и я не хотел проявлять неблагодарность…. Если будете сотрудничать, то никого не запугают сперва до икоты, а после не запытают до смерти. Да, юноша! Именно так обычно и производят следствие в наше время.
– Знаю. Отец всю наличность следователю отдал, когда они разнюхивали про смерть Дюмона… Так тем лучше ведь, чтобы сразу Одетт обвинили во всем. Кроме нее все одно некому было старуху убивать.
– Как так некому? За острый язык знахарку многие недолюбливали: мадемуазель Кларис, ее матушка…
– Да за что ее любить было! Вредная старуха, все воду мутила, лишь бы по-своему сделать, – взорвался Дидье.
– Например, устроить вашу помолвку?
– Это ее идея была, зуб даю! Отцу бы и в голову не пришло: когда мы с Кларис гулять начали, он и слова не сказал.
– Вы бы предпочли жениться на мадемуазель Дюмон?
– Ясное дело! На кой мне эта кошка драная – тощая и язвит без конца.
– Выгоды этой женитьбы вам кто-нибудь объяснял?
– Какие там выгоды? Они нищие совсем, старуха вообще полоумная… была.
– Стало быть, вы согласны, что многим хотелось бы прикончить мадам Ларош… даже вам? – улыбнулся доктор.
– Оно пожалуй…
– Раз так, постарайтесь вспомнить события прошлой ночи как можно подробнее.
– Да я как в тумане был, выпили-то сколько! Одетт захотела домой, ну, мы ее и проводили. Весело шли, подрались даже… А потом она в дом, а мы назад – и всего делов. Как пришел домой, сразу спать лег, а спозаранку нас с отцом Люк разбудил.
– Встречали кого-нибудь по пути?
– Неа. Да если б и встретился кто, стороной бы нас обошел, – ухмыльнулся парень.
– А из вашего дома, когда там осталась только молодежь, кто-нибудь уходил надолго?
– Я не следил. Да вряд ли, заметили бы. По нужде выбегали, конечно…
– Через двор или мимо кто-нибудь проходил?
– Ни души! Темно уж было, в деревне спали все. Только у нас огни и горели…
Парень замолчал. Разговор явно его утомил, в глубине души Андре даже пожалел этого увальня. За всю жизнь ему, должно быть, не приходилось настолько напрягать память и ум. Он решил закончить допрос, покуда Дидье не расклеился окончательно.
– Я задам несколько вопросов вашим друзьям, а после можете идти.
– Чего там, я сам. Парни! – крикнул обрадованный скорым освобождением Дидье.
Его компания собралась перед бревном. Только сейчас, когда они собрались в одном месте, доктор сумел сосчитать их – всего семь человек. Вместе они и вправду могли внушать страх, особенно в темноте. Однако по отдельности каждый представлял собой жалкое зрелище: четырнадцати– и шестнадцатилетние подростки, тощие и неуклюжие.