Шун-Ди так и не сумел полюбить этот остров. Его постоянно тянуло домой, на Маншах - так, как тянет ко сну или несбыточной мечте... Но вернуться не суждено. Он не может бросить дом и торговлю, ибо это - всё, что у него есть. Никого и ничего больше во всём Обетованном. Ни родных, ни друзей, ни пристанища.
Шун-Ди всегда считал, что он не сам выбрал свой путь, а наоборот. Прародитель учит, что всё в человеческой жизни предрешено, и свободный выбор способен лишь ускорить или замедлить неминуемое. По большому счёту, у людей есть только одно, главное право - достойно прожить уже прописанную судьбу. Или недостойно. Прародитель даёт любому выбор между светом и тьмой, пороком и добродетелью - чтобы привести к общему для всех концу... Поворотов же пути, его изломов и бугорков никому не дано изведать заранее.
Шун-Ди искренне верил в учение Прародителя. В отличие от многих.
В отличие, вероятно, и от тех, кто отправил его в это бесчеловечное плавание, - или, скорее, в обречённое не провал посольство... Хотя, может быть, и не стоит оправдывать себя. Может быть, кто-то другой добился бы успеха там, где он провалился?
Шун-Ди очень устал. Только вчера он ступил на твёрдую землю - и вот сегодня уже стоит перед надменными Советниками в шелках и перстнях. Ни один из них - красивых, умащённых благовонными маслами из его лавок - не провёл полтора года в бедах и лишениях. Они оставались здесь, на Рюе - правили, наслаждались жизнью... А Шун-Ди рисковал собой, даже не зная толком, во имя чего.
Рисковал, как подобает воину. Рабу-воину - тому, кто не задаёт вопросов... Не командующему и не купцу.
"Я сам согласился на это, - напомнил себе Шун-Ди, прикрывая глаза, утомлённые огнистой желтизной. - Сам подписал тот договор... Сам говорил, что это честь для меня. Сам снарядил корабль и отплыл. Теперь поздно жалеть".
Действительно, поздно. Жрецы Прародителя сказали бы, что он уже совершил свой выбор - свернул на повороте дороги-жизни, поэтому теперь не вправе ничего изменить. А вельможи из Светлейшего Совета вправе отчитывать его, как мальчишку.
- Правильно ли мы поняли, Шун-Ди-Го? - промурлыкал один из Советников - тот, с кем Шун-Ди беседовал полтора года назад, до начала злосчастного плавания... Го - к нему обратились, как к юноше, подчеркнув возраст и, соответственно, невысокий статус. Шун-Ди безучастно скользнул глазами по волнистым лучам солнца на мозаике. Возраста, начиная с которого это обращение к мужчине снимается - двадцати двух вёсен - он достиг уже три года назад. Очевидно, Советники не знали об этом. Или предпочли сделать вид, что не знают... - Кентавры и морской народ тоже отказались от союза с нами?