— И он выдал тебя?
— Он не хотел. Он держал это в тайне всю зиму и весну. А летом заболел Филли, и у па не было денег на врача. Филли — мой старший брат. И па сказал, если Филли умрет, ма сойдет с ума от горя.
Значит, они выдали дочь за крупную награду. Эрика слышала похожие истории. В конце концов, у крестьян нет выбора. Если они выдают своих детей, друзей или родственников, им полагаются земли, деньги, скот. Однако если Гончие узнают, что ты прятал мага, всю семью могут отправить к палачу.
Эрика попробовала представить, как это больно, когда выдаешь собственную дочь, но испытала только отвращение к отцу Норрин.
— Ты его ненавидишь?
— Нет. С чего бы? — удивилась та.
— Потому что он… — Эрика замолчала. Девочка знала, что ее выдадут, как только поняла, что она пороховой маг. Конечно. Крестьян так воспитывают.
— Филли все равно умер, — сказала Норрин.
— Он не выздоровел?
Девочка шмыгнула носом.
— Выздоровел. Как только поправился, помог мне сбежать. Один из Гончих — жирный, которого вы убили на дороге, — проткнул его шпагой. Наверное, ма все равно сошла с ума от горя.
— Мне жаль.
В ответ Норрин пожала плечами и вытерла глаза рукавом куртки.
— А вы как узнали?
Эрика выглянула в окно. Снег как будто немного утих.
— В день, когда мне исполнилось двенадцать — почти как тебе, — приехали Искатели проверить, есть ли у меня способности Избранной. Они дали мне задания, и я их провалила. Но потом они привели порохового мага.
Она вспомнила закованного в железные наручники мага с клеймом на шее, как у Норрин. С ним обращались как с животным. Он был едва одет и вонял хуже собаки.
— Избранные не могут учуять порохового мага, — продолжала Эрика. — Это может только другой пороховой маг. Он бросил на меня всего один взгляд и сказал хозяевам, что я пороховой маг.
В награду его досыта накормили похлебкой. Эрика вспомнила, что возненавидела этого человека сильнее всех в мире. Неделями она плакала, хотя мама заверила, что ее не казнят.
— Мне пришлось предстать перед королем и поклясться перед ним и Кресимиром, что я никогда не прикоснусь к пороху. А потом меня заклеймили.
Такой боли она не испытывала никогда в жизни. И до сих пор помнила, как раскаленное железо впилось в кожу.
Эрика потрогала табакерку в кармане, пытаясь вспомнить, когда впервые нарушила обещание. Несколько лет назад. На самом деле ее никто никогда не проверял. В конце концов, какая уважающая себя кезанская аристократка пожертвует будущим ради недозволенной магии?
— И вы никогда не прикасались к пороху? — недоверчиво спросила Норрин.