Глава 17
НЕКРОМАНТ И ГОНЧАЯ
Он все еще находился в храме.
В том самом, где кровью и словом, магией своей, привязал себя к сумасшедшей старухе. И она, счастливая — это чужое безумное счастье коробило, вцепилась в рукав его куртки…
Жрец исчез.
И чашу унес, и кинжал, и оставил на лавке свиток традиционного зеленого цвета. Старуха сама его взяла и прижала к сердцу… она что-то лепетала про веру свою, про ожидание, про… Ричард не слушал. Он кричал, не раскрывая рта.
Сгорая в пламени обиды и боли.
А они, его однокурсники, наполнившие храм, хлопали в ладоши. Кто-то бросал горсти белого риса и пшеницы, кто-то пел заздравную, кто-то хлопал по плечам… совали подарки… и те кинжалы, на которые он положил глаз, принесли, то ли откупным, то ли тоже шутки ради.
Кинжалы были хороши.
— Кто? — только и сумел выдавить Ричард.
Не ответили.
А позже, отойдя от первого шока, он не стал выяснять. В самом деле, какая разница, чья эта была идея? Главное, веселье удалось. А если кому не весело… это его беда, верно, Ричард?
Он стоял.
Он смотрел в синие яркие глаза прекраснейшей Орисс, слушал щебет ее. Он позволил поцеловать себя в щеку… и ей, неужели и ей эта вся затея казалась смешной? Конечно. Она ведь всегда глядела на Ричарда с удивлением.
Непониманием.
Легкою брезгливостью. Как вышло, что редкий дар достался тому, кто оного дара не достоин? А потом сыграла в любовь…
— За что? — только и сумел спросить он.
А Орисс ответила:
— Просто так…
Вот и все… правда, теперь она, выступившая из памяти — о как прелестна была она в лиловом платье альвинийского шелка, — не спешила поворачиваться спиной. Ее не ждали экипаж и четверка охранников, которые бы защитили, вздумайся Ричарду пожелать мести… мести не желал.
Ни тогда.
Ни позже. И уж тем более не тронул бы женщину.
Она смотрела и смотрела… а потом вдруг протянула руку и влепила пощечину.
— За что? — возмутился Ричард и открыл глаза.
Орисс не было.
И храма.
И кажется, он лежал… где? На чем-то твердом и широком, но однозначно не на кровати.
— Очнулся? — Оливия тихо всхлипнула. — Я… я не буду плакать.
— Не надо, — осипшим голосом произнес Ричард. И удивился, что способен говорить.
— Извини… бить тебя я тоже не хотела… так сильно…
Сильно? Да. Наверное. Только он не ощущает тела, просто ноет щека… и губа… далекая боль, вялая, которая с трудом пробивается сквозь немоту.