— И зачем же мы сюда приперлись? — спросил теперь уже Ценаев. Он полагал, что тоже в курсе дела и сам в некоторой степени владеет ситуацией, но последнее время понял, что ошибался — юноша знал куда больше него самого.
— По собственной глупости.
— И что теперь? Уходить?
— Еще не знаю, — опустил глаза Никита. — Знаю одно: что судьба сама будет подкидывать нам знаки и ориентиры, в какой момент и что сделать…
— Но дураку понятно, что связи между атаманом Анненковым и Афганской войной нет никакой! — вскочил Козлов. — Что здесь мы просто просиживаем штаны, в то время, как могли бы заняться неким полезным делом, которое пока не можем отыскать!
— Я не был бы так категоричен, — спокойно ответил Никита. — Многие из нас уже поняли, что история — вещь многогранная, и все внутри нее связано невидимыми нитями. Однако, прав ты в том, что я, даже как историк, не нахожу четкой параллели между Анненковым и Афганом…
— А, может, задача наша в другом? — спросил Савонин-старший. Ценаев отрицательно замотал головой ему в ответ.
— Как бы там ни было, уйти отсюда мы не можем, — категорично изрек лейтенант. — Этот сумасшедший на моих глазах изрубил и сжег целую деревню и того и гляди сделает то же самое с целым войском Дутова! Его боятся его же подчиненные. Сколько крови он еще здесь прольет? Скольких уничтожит морально и физически?
Козлов смотрел на него с пониманием — его дикость Анненкова коснулась прямее всех.
— И что ты предлагаешь? — спросил Ценаев.
— Пока мы не отыскали того ключевого момента, который позволит нам приложить усилия и все изменить в истории, предлагаю оставаться здесь и на месте бороться с несправедливостью, которую учиняет этот самозваный генерал с ворованным знаменем!
— И как? Восстание поднимем?
— Если придется, то и поднимем! А терпеть то, как нашего боевого товарища оскорбил какой-то мамонт доисторический, извините, но я не подписывался. Кто считает иначе?
В рядах спецназовцев царило редкое единодушие.
о том, «хотят ли русские войны»
То событие, которого так жаждал охочий до событий Савонин и о внезапности наступления которого говорил Никита, произошло вскоре. Войска атамана Дутова потерпели окончательное и разгромное поражение под Оренбургом и в полном составе прибыли в распоряжение Анненкова. И дотоле не церемонившийся с ними атаман теперь и вовсе разгуляется, не без оснований подумал Никита.
Встреченные тем же самым лозунгом о возможности потенциальной расправы над ними, дутовцы были несколько обескуражены с первых минут своего пребывания в части у Анненкова. Затем встретили «своих» — тех, кто бежал из регулярных частей раньше и сейчас прибился к дикой дивизии. Никита стал невольным свидетелем их разговоров.