Я уселась на наименее загаженный птицами участок и, обхватив колени, бездумно уставилась вдаль. Проблема с графом Ротрийским перестала для меня существовать. Она мне стала неинтересна. Выйду я за него замуж, не выйду… Какая в принципе разница? Наги… Плевать на нагов. Плевать на все. Какая теперь вообще разница, что будет?
В разум слабо пробилась мысль, что такое уже было. Именно под влиянием такого настроения я и полезла в лес, благодаря чему обрела новые проблемы. Но сейчас, в отличии от того случая, я вообще не хотела ничего. Ни умирать, ни бежать, ни вообще что-то делать.
В состоянии апатии я наблюдала за перевалившим за полуденную черту солнцем. Никакой я не плод любви, а лишь досадное последствие временной связи, оказавшееся ненужным ни собственной матери, ни собственному отцу. Но у второго все же хватило совести взять на себя ответственность за меня. Меня вырастили как благородную девицу, дали необходимое образование. Следует сказать спасибо уже за это.
Только зачем меня вырастили? Вырастили, а что делать со мной не знают. Куда пристроить выросшую проблему? Отдали бы меня театру. Всем было бы хорошо, даже мне. Я бы знать не знала таких мучений.
На дороге, ведущей к замку, появилось облако пыли. Я равнодушно уставилась на него, даже не задаваясь вопросом, кого там несет. По мне, гостей у нас уже предостаточно. Пыль оседала, открывая довольно необычное для здешних мест зрелище. Колесницы. Или что-то очень похожее на них. Я видела их изображения в книге по истории народов.
Их было три, они ехали, выстроившись клином. В каждую из них запряжена пара лошадей. Чем ближе они оказывались, тем лучше было видно, что кони просто гигантские. Стража на воротах всполошилась. Кто-то бросился через весь двор докладывать. Я продолжала безразлично наблюдать.
Колесницы на полном ходу влетели в ворота и резко остановились посреди двора. Слуги испуганно рассыпались в стороны. Теперь можно было определить, что эти лошади, действительно, на удивление крупные, на целый локоть выше лучшего жеребца на нашей конюшне. Мощные спины, ноги как колонны, длинные густые гривы. А сами колесницы такие широкие, что в них без труда поместятся не менее пяти человек.
Но в каждой из них был только один возница. Сверху я видела, что в центральной колеснице стоит беловолосый человек. Вокруг него все пространство заполняет подол ослепительно белого одеяния, оно даже поблескивало на солнце. В двух других колесницах возницы были рыжими, но у них тоже были необычные, блестящие на солнце одежды. У одного — темно-зеленое, а у другого — песчаного цвета.