— Стойте, или мы застрелим вас, как собак!.. — вдруг прогремел над их головами властный, решительный голос, и Тигр Малайзии неожиданно появился на пороге пагоды в окружении пиратов и своих друзей с карабинами наизготовку.
Его появление было таким стремительным и неожиданным, что в тот же миг перепуганные туги бросились наутек в разные стороны, оставив лежащую на земле вдову.
— Хватайте манти! — Сандокан бросился вперед. — Его не упустите!
Старый колдун, с первого же взгляда узнав в Сандокане капитана парусника, раньше всех бросился в чащу бамбуковых зарослей.
Но Сандокан и Тремаль-Найк в несколько прыжков догнали его, в то время как Янес вместе с матросами палил из карабина в воздух, чтобы сильнее напугать родственников покойного и их спутников, бежавших через кокосовую рощицу.
— Стой, старый мошенник! — Тремаль-Найк, приставил карабин к груди колдуна, который пытался выхватить из-за пояса кинжал. — На этот раз не уйдешь!
— Кто вы, и что вам от меня нужно? — закричал манти, тщетно пытаясь вырваться из железных тисков Сандокана. — Вы не полицейские и не сипаи, чтобы арестовывать меня.
— Кто я? Ты что, ослеп, старый колдун? — спросил Сандокан, крепко держа его. — Значит, не узнаешь меня?
— Я тебя никогда не видел.
— Значит, это не ты зарезал козочку на борту моего судна? — иронически спросил Сандокан. — А потом собрал своих друзей, чтобы задушить и меня самого возле пагоды богини Кали?
— Я никогда не резал козу. Ты принимаешь меня за кого-то другого.
— Ты пойдешь с нами, манти…
— Ты сказал манти? Я никогда им не был.
— В пагоде ты увидишь человека, который это опровергнет.
— Что вы хотите от меня наконец? — закричал старик, скаля зубы.
— Взглянуть на твою грудь прежде всего, — сказал Тремаль-Найк, неожиданно повалив его на землю и встав ему коленом на живот. — Вели принести факел, Сандокан.
Просьба была излишней. Янес, разогнав тугов, как раз подошел вместе с Самбильонгом, в левой руке которого был карабин, а в правой — горящий факел.
— Ага! Вы схватили его! — радостно закричал португалец.
— Теперь не уйдет, — отвечал Сандокан. — А как вдова?
— Она пришла в себя и совсем не грустит, что осталась жива. Ее отвели сейчас в пагоду.
— А ну-ка, посвети, Самбильонг, — сказал Тремаль-Найк, одним движением разрывая одежду на груди пленника.
На смуглой худой груди индийца была ясно видна голубая татуировка, изображающая змею с головой женщины, окруженную некими таинственными знаками.
— Вот она, эмблема душителей, — сказал Тремаль-Найк. — Все, принадлежащие к этой секте убийц, имеют ее.
— Ну и что, — закричал манти, — даже если я и туг, вам какое дело? Я никого не убил.