– А если они мне опять язык покажут?
– И думать не смей! – уже в полный голос рявкнули мы с Ягой. – А бояр уважительных сопроводить сюда со всей вежливостью.
– Трудности воспитания, – с пониманием кивнул Кнут Гамсунович. – Поверьте, герр Ивашов, вы просто мало его порете. Вот, к примеру, у нас в Немецкой слободе утро начинается…
– С молитвы, хорового пения гимна Германии и воспитательной порки, – привычно продолжил я. – А вы в курсе, что при первом же заявлении от любого нетрезвого немца мы будем иметь право прикрыть вашу лавочку? Телесные наказания у нас в Лукошкине определяет суд и государь, а не каждая общественная организация отдельно.
– Вы хотите лишить нас священного германского права пороть?! Доннерветтер!
– Пока я смотрю на это сквозь пальцы, но ежедневная порка детей – это уже чрезмерно.
– Это наши дети, ферштейн, майн камрад полицай? Немецкие дети!
– Но на территории моего участка они будут защищены в соответствии с русским законодательством, а не варварскими традициями!
– Это мы-то варвары?!
– Никита, Кнут Гамсунович, вы чего сцепились-то? – влезла между нами Олёна. – Вон и бабушка уже за клюку взялась, домовой кинжал точит, давайте не будем сходить с ума-то.
Я тоже не мог бы внятно объяснить, какая муха прямо сейчас меня укусила. Что я на посла напустился? Какое мне, по сути, дело до внутреннего распорядка Немецкой слободы? Переутомился, что ли, отдохнуть надо, в отпуск на море, в санаторий какой-нибудь.
Мы с послом, не глядя друг на друга, успели молча пожать друг другу руки, когда дверь распахнулась. В горницу, пригнувшись из-за высоких шапок, вошли двое бояр. Носы вверх, морды наглые, вид самоуверенный. Ну здесь и не таких видали.
– Встань, сыскной воевода Никита-ста Иванов сын, – грозно потребовал один. – Указ государев холопам его велено стоя слушать! И все…
– И всем встать! – поддержал его второй, грозно пуча свои глаза.
– Митя, – тихо спросил я, – кто пустил клопов в отделение? Бумагу на стол положите и свободны.
– Мы указ царский принесли, а ты нам хамить?!
Наш младший сотрудник, стоя за боярами, нежно стукнул гостей головами и, когда звук пустых кастрюль стих, подхватил оба обмякших тела.
– В поруб, на холоде быстрее в себя придут. – Я встал и принял из рук жены выпавшую царскую грамоту. – А мы пока спокойно почитаем, что у нас тут. Ну-с…
Я сделал вид, что долго и внимательно вчитываюсь в короткий текст, написанный для солидности очень крупными буквами. Опустив обязательное перечисление титулов, восхваление государя с пожеланием ему многая лета, общая суть требований укладывалась в одну короткую строчку: срочно явиться в царский терем всей опергруппой! Не слишком хотелось на ночь глядя, но приказ есть приказ, и тут уж без вариантов.