– Нет, нет, нет! Обойдёмся без взаимных угроз. В конце концов, мы же цивилизованные люди. Ну, не все люди и не все цивилизованные…
– Присаживайтесь, – пригласил я.
Смолюх удовлетворённо сбросил рясу, штаны и ермолку на причудливо лежащего дьяка и пересел к нам за стол. Разговор начал как-то завязываться в более внятном ключе.
– Я своё слово держу. Вот хоть хвост вам даю, рубите на пятаки русские, как селянка краковскую колбасу, если совру!
– По рукам, – скрепя сердце согласились мы.
– За то и выпьем!
– Даже не думай, – жёстко предупредил я, когда Митяй резко метнулся за стопками. – Поговорим на трезвую голову. Вы дали нам определённые надежды или даже гарантии. Но мы до сих пор не знаем, чем именно должны расплатиться за ваши услуги?
– Так я вроде тонко намекнул…
– Ещё раз, если вы вдруг не поняли, мы – милиция. Не группа террористов, не наёмники, не ассасины, мы никого не убиваем.
– Та кого там убивать, зажившуюся и зажравшуюся старуху? – брезгливо поморщился польский чёрт, барабаня когтями по столу. – Один удар лопатой вашего холопа, и…
Я не успел остановить кулак нашего младшего сотрудника. Да и, честно говоря, не очень старался. Когда пан Смолюх поднялся с пола, его левое ухо оказалось плотно приклеенным к виску. Должен признать к чести поляка, что он не обиделся.
– Продолжим конструктивный диалог?
– Я всегда готов к переговорам, если ваш холоп больше не буд…
Ещё один удар кулаком, и чёрт начал потихоньку злиться.
– Я ведь могу и за саблю взяться…
– А ты меня в третий раз холопом назови, и посмотрим.
– Да кто ты есть?
– Вольный сын крестьянский, младший сотрудник милиции Дмитрий, сын Лобов!
Смолюх с недоумевающей ухмылкой обернулся к нам с Ягой и даже дьяком, но не нашёл ни одного сочувствующего взгляда.
– Не понимаю вас, русских…
– Мы тоже не всегда себя понимаем. Но не в этом случае.
Чёрт философски пожал плечами, зачем-то почмокал губами, закрутил усы и сдался:
– Пся крев, курва драна! Будь по-вашему, не надо никого убивать. У нас с бабушкой давний спор за варшавскую русалку. Я её хочу… ну, люблю то есть, а бабуля скрывает тайные слова, на которые она из реки Вислы выплывает. Пусть скажет, и нет проблем! Но корова старая всегда была против нашей любви…
– Прям как у того Шекспиру, что вечно повествования печальственные у нас, деревенских, ворует, – сквозь зубы шёпотом напомнил Митяй.
Дьяк и бабка кивнули, я же ограничился многозначительным молчанием.
– Так что скажешь, пан участковый?
– Помочь двум влюблённым? Разумеется, мы не против. Но вы уверены, что та же русалка имеет к вам ответный интерес?