— Могла бы ты… Я хотела тебя попросить…
— Ну же! Ты жена главы рода, умей высказать свои желания!
— Мэй, умоляю, пойди ты! Скажи Энтони, что я прошу прощения от всего сердца. Ему лучше забыть меня, потому что, — последние слова я пробормотала под нос, — я люблю Уильяма Бестерна.
— Можешь не замалчивать эту часть, она ясна всем, кто имеет возможность лицезреть вас в одной комнате.
— И все же я чувствую себя виноватой в том, что так легко ушла влюбленность к принцу.
— Лисабель, запомни: когда любовь уходит, это не всегда потеря, а иногда — великое благо. Если сердечко приказало бежать из королевских покоев, тебе стоит к нему прислушаться.
Мэй встала, подошла к шкафу за верхней одеждой. Накинула плащ, укуталась в шерстяной платок, на голову надела пушистую шапку, сшитую специально так, чтобы закрывать шрам на глазу.
Мы пригласили для Мэй лучшего лекаря, но даже он не смог восстановить глаз или разгладить кожу. Сказал, что все давно зажило и изменить ничего нельзя.
Я вернулась в свою комнату, выглянула в темное окно. Месяц подмигнул, а небо покорило сверканием звезд, сливающимся в белую полосу Млечного Пути, прямо как на Земле. Сад виделся сплошным темным пятном. Я мерила комнату шагами, покусывая губу. Ждала прихода мужа. Хотелось обнять Уильяма, спрятать лицо на его широкой груди.
Меня раздирали сомнения, стоит ли рассказать мужу о письме Энтони. Решила открыть все — он запретил говорить о принце, но будет хуже, если услышит от других, что Энтони всю ночь дожидался в саду жену герцога.
Часы на стене тикали, мерно потрескивал огонь в камине. Десять вечера. Обычно в это время мы давно лежим с мужем в объятиях друг друга и рассказываем о прошедшем дне.
В первый раз я сама подошла к разделяющей покои двери и несмело постучала. Не услышав ответа, открыла дверь, увидела заправленную кровать и зажженный к приходу хозяина дома камин. Муж еще не возвращался в комнату.
Я вернулась к себе и немного посидела на кровати, то и дело вскакивая от малейшего шума. Муж не шел. В комнате Мэй было пусто, хотя прошло больше часа с тех пор, как она спустилась в сад.
Меня царапала тревога, гнала вниз, заставляла действовать. Все что угодно, лишь бы не сидеть в пустых покоях и ждать неизвестно чего.
Я вышла в коридор. На часах — одиннадцать ночи, слуги давно спят в своих кроватях, лишь Мэй не вернулась домой. Я спустилась вниз и прогулялась по коридорам. Мне встретился ночной сторож, я спросила его о лорде Бестерне. Он ответил, что его светлость прислал записку о том, что задерживается.
«Почему он не предупредил меня?»