— Что ты там разговариваешь с девкой? Работай!
А Ганке приказал:
— Неси ему сама! Вот задам я тебе! По мостику перейти, не можешь. Велика пани, как я погляжу!..
И погрозил нагайкой.
Ганка с трудом поднялась, взяла горшочки и ступила на мостик. Она прошла два шага, но, когда сделала третий, голова у нее закружилась. Она ступила еще… ноги ее задрожали, в глазах потемнело. Вскрикнув, она сделала еще шаг. Управляющий орал, стоя на другом берегу речки:
— А ну скорей! Смотрите, какая панна! Идет так, словно ноги у нее не свои!
Услыхав голос управляющего, Ганка задрожала еще сильнее, глянула вниз и уронила горшочки. Она хотела итти дальше, но зашаталась, вскрикнула… и упала в воду. Над рекой раздались два отчаянных вопля, — это кричали отец и мать Ганки. Василька при этом не было, он работал на другом конце панского поля.
Вечером в хате Гарвара горел яркий огонь. Красный пламень дрожащим блеском озарял серую и грустную хатку. Против огня на лавке лежала мертвая Ганка. Ее длинные распущенные волосы спадали вниз. Руки были сложены на груди. Грубую рубаху опоясывала алая лента, которую когда-то подарил Ганке Василек. Около, скорчившись на полу, сидела мать. У нее не было сил громко причитать по деревенскому обычаю, и она только тихо плакала, утирая слезы фартуком. В другом конце хаты на лавке сидел Гарвар, сложив руки на коленях и опустив голову на грудь. Жесткие спутанные волосы закрывали ему лицо. Не было у него ни слов печали на устах, ни слез в глазах, опущенных к земле, но бессильное, угрюмое отчаяние было видно во всей его понурой, оцепенелой позе.
Василька все еще не было. Но когда разнеслась весть о гибели Ганки, он прибежал в деревню бледный, с безумным взглядом. Увидев труп девушки, он схватился за голову и убежал. Напрасно его искали. Прошел день, а Василька все не было.
Унылая тишина царила в хате, прерываемая только треском огня, всхлипыванием женщины или тяжким вздохом Гарвара. В углу, в люльке, умирало опухшее от голода дитя.
В тот же вечер в панском имении собрались гости. Пан узнал от управляющего о гибели Ганки и рассказал об этом печальном случае обществу, собравшемуся у ярко освещенного, установленного кушаньями стола.
— Жаль девушку, если она была красива, — сказал какой-то остряк.
— Да, она была красива, — ответил помещик, — и, кажется, даже обручена.
— Вот вам тема для романа! — воскликнула одна чувствительная дама, которая решительно во всем видела темы для романов.
— Роман у мужиков! — с возмущением возразил толстый усатый господин. — О чем вы говорите! Да разве они любят?