Оглядываюсь по сторонам и отпустив его, иду за веревкой с наручниками. Ключи от них нахожу в кармане его джинс с зажигалкой. Он еще и курит? Или собирался поджечь меня в этом заброшенном доме?
Снова хватаю его за майку и тяну к батарее, что напротив кровати. Поднимаю руки и надев на них наручники пристегиваю к батарее. Его тело сползает, и он ударяется головой о чугун.
Он открывает глаза.
Первая мысль, которая приходит в мою голову это — бежать.
Бежать как можно быстро и прямо сейчас.
— Алексис? — шепчет он, подняв голову. Рассматривает меня, а затем, будто не в силах держать собственную голову ровно опускает ее.
— Нет, твоя смерть, — отвечаю я и замахиваюсь ногой ударив ему по животу.
Он кашляет и стонет. Мне его не жаль.
— За что? — стонет Гослинг.
Я присаживаюсь на корточки и хватаюсь рукой за его волосы, приподняв голову.
Смотри на меня, ничтожество.
— Ты спрашиваешь, за что? — вздымаю я брови. — Ты действительно спрашиваешь это?
Он кивает.
Я приподнимаю его голову еще выше, чтобы он видел мою шею, лицо, плечи. Все, чего коснулась его рука. Все те синяки и ушибы, которые он оставил на моем теле. Счесанная щека, разбитая губа, синяки от удушья, ободранная левая рука.
Он качает головой, будто не согласен со мной. Но мне плевать.
Я заношу правую руку назад и ударяю ему пощечину. Еще одну и еще. Он снова стонет, опустив голову.
— Ты превратил мою жизнь в ад. Ты испортил все мои планы на лето. Ты издевался над моим телом, — я встаю на ноги и отхожу назад. — Теперь ты почувствуешь все то же самое.
Я оглядываюсь по сторонам в поисках какого-либо предмета, нахожу только веревку у моих ног.
— Послушай, Алексис, — снова шипит он. — Как же наше будущее?
— Я надеюсь, что ты шутишь, — кидаю я и нагибаюсь, подобрав веревку с пола. — Мне тебя придушить, как это делал ты со мной, или перерезать шею, так же, как ты сделал это с Сэмом?
Он хмурится.
— Он заслужил это. И Джей заслужил.
— Что бы не сделал Сэм, он не заслужил смерти! — кричу я. — И брата моего ты пальцем не тронешь!
Он смеется. Тот жалостливый вид сменяется искренней яростью, от чего мне становится не по себе.
Я вытягиваю руки вперед и обкручиваю его шею веревкой, а затем привязываю ее к батарее. Мои руки дрожат, потому что каждое его движение заставляет меня нервничать. Он смотрит на меня из-под ресниц, а затем резко дёргается в мою сторону давясь кашлем. Веревка работает на ура.
Я начинаю рыскать у него по карманам, пытаясь найти телефон и нахожу его. Встаю на ноги и выхожу прочь из комнаты. Спускаюсь по лестнице, знакомой своей твердостью каждому участку моего тела. Смотря на дисплей набираю единственный номер, который знала наизусть — номер Дэниела.