— Быть может, он думает, что ты приведёшь свой народ к светлому будущему?
— А сейчас оно разве не такое? — Гасма вспомнил о письме, распечатал его и пробежался по нему взглядом. — Вот ещё пятнадцать лет назад на ангельском острове требовалось строжайшее соблюдение правил. Любое неповиновение могло караться смертной казнью. Вот там казалось, что светлого будущего не видать. А потом произошло восстание. Времена настали не лучшие, однако, через десять лет всё успокоилось. И теперь в Эруде, что на том острове располагается, настоящий рай.
— Ты многое знаешь, да?
— Я должен знать всё это, — Кот горько усмехнулся. — Таковы мои обязанности.
Лорен разрешили остаться в замке, выделив одну из комнат для гостей. Ужин не состоялся, большая часть королевской семьи внезапно разъехалась по делам. Некоторые обещали вернуться примерно через неделю. Причём, по понятиям Меклета, в неделе всего пять дней. Гасма довольно быстро простился с гостьей и удалился в свою комнату, оставив студентку в одиночестве. Та успела внимательно рассмотреть небо и заметила, что ночь в Капуа действительно наступала иначе. Солнце не садилось, не скрывалось за горизонтом, а продолжало плыть по небу, медленно меняя цвет с оранжевого на серебряный. Ночь казалась точно такой же, как и на Земле. Тафт довольно долго не могла уснуть, а когда проснулась, оказалось, что наследник с «рассветом» уехал по срочным делам. При этом он умудрился договориться с кем-то, и Лорен пришлось несколько часов просиживать в душном кабинете, выслушивая человека, которому было велено обучить её всеобщему языку.
— Любой уважающий себя человек должен его знать, — ворчал седой старичок, в которой раз грозя пальцем. — А Вы, юная леди, до сих пор не выучили и азов языка. Вот сколько Вам уже лет?
— Двадцать, — скучающе ответила гостья, ковыряя ногтём в столе дырку. Ох, и обрадуется же Кот. — И вообще, спрашивать девушку о возрасте неприлично.
Они договорились с Вайрогсом, что студентка будет называть именно тот возраст, которого она достигла на той стороне, ибо по меркам этой реальности ей всего лишь восемнадцать, а это означало несовершеннолетие. Тогда у девушки могли возникнуть серьёзные проблемы.
— Не отвлекайтесь и повторяйте за мной.
В целом, Лорен, а теперь уже Лицис, что следовало ей хорошенько запомнить, сама не против выучить этот «всеобщий» язык. Но предпочла бы учителя более приятной натуры и внешности. Поймав себя на мысли, что Гасма вполне подходил под такое описание, сломала врученный ей карандаш и попыталась больше не думать о подобном. После первого упоминания получаться стало всё хуже и хуже.