К тому же у него были дела поважнее, надо было спешить. Проклиная свою глупость, перевернул вверх дном все притоны и рынок рабов Раноччо. Увы, девушки на острове уже не было. Дрожащий от страха работорговец сказал, что ее купил какой-то евнух, и дальнейшая судьба рабыни ему неизвестна.
Чуть больше информации удалось получить в порту, евнуха узнали по описанию, но кто он и откуда никто не знал. Был он на Раноччо проездом на собственном корабле и отплыл сразу.
В тот момент Конраду показалось, что небо обрушилось на его плечи и придавило к земле всей своей тяжестью. Страшно любить и потерять. Но еще страшнее потерять из-за собственной глупости. Как любой честный и деятельный человек, он винил во всем себя. И все-таки в сердце оставалась надежда.
Очень странно звучала новость, услышанная от Эджуба. Что в Перкиссе состоялось бракосочетание принца Валида и дочери князя Ларнака. Был в этом какой-то грандиозный подвох. Не вязалось с тем, что он знал от Абдорна и Анхелики
Конрад поклялся, что найдет девушку, чего бы это ему не стоило.
Потому что она сказала, от него исходит свет. Потому что ей надеяться больше не на кого.
***
А Анхелика все это время пробыла в каком-то странном полузабытье, прострации. Когда тело механически делает, что требуется, а разум скован оцепенением. И в этом оцепенении, под коркой, которой она пыталась защититься от внешнего мира, зрела и выстраивалась четкая картина.
Картина, которую Анхелике не хотелось видеть. Будь она слабой, просто закрыла бы глаза, стараясь найти оправдание своих несчастий чем угодно. Но слабой она не была.
Девушка знала, в том, что с ней случилось только ее вина. Вот это вот отвратительное и униженное положение рабыни - есть прямое следствие череды ее собственных спонтанных и необдуманных поступков. И винить ей некого!
С другой стороны, если бы она покорно приняла свою участь, что ее ждало? Все тот же гарем? Душа Анхелики возмущалась при мысли о покорности. Она, во всяком случае, боролась. И проиграла. Бессмысленно искать, где и когда была допущена ошибка. В ее теперешнем положении оставалось ждать, что еще преподнесет судьба. И думать.
Евнух, что ее купил, был немногословен. На нее за все время, пока был у работорговца, может быть, взглянул пару раз. И купил, не торгуясь. О том, что он евнух, Анхелика выяснила уже на корабле, когда он велел ей раздеться и собственноручно вымыл в большой лохани. Сказал, что господину надо представить ее в нормальном виде, а не как шелудивую собачонку.
Анхелика хотела сопротивляться, но, узнав, что он не мужчина, просто позволила ему мыть ее, осматривать мелкие раны, синяки и ссадины. Потом он смазывал ее тело лечебной мазью, а у Анхелики из глаз текли слезы. Она чувствовала себя вещью, чужой собственностью, о которой заботятся, потому что вещь должна быть в сохранности.