- Мой повелитель, - мурлыкнула Гелис, вырисовывая пальчиком узор на его груди. - У меня есть малолетняя племянница... Совсем глупенькая девчонка...
- Угуу, - промычал блаженно засыпавший Валид. - И что?
- Ну... Она сбежала из дома... - Гелис решила касаться этой темы осторожно. - Точнее, ее похитили пираты... Ты не мог бы послать корабль, чтобы девочку нашли и вернули в Ларнак?
- Угу. Я знаю, я все могу, можешь не беспокоиться... - пробормотал повелитель и уснул.
А Гелис уставилась на спящего и впервые задумалась. О чем он знает?
И о чем можно не беспокоиться?
***
Наблюдая за господином, Ариф просто не мог понять, в чем дело. Прошло уже два дня. А между девушкой и Эджубом ничего не происходило. И это было очень странно.
Ведь в тот вечер он ясно видел мужскую заинтересованность принца. На следующий день с утра зашел к девочке, поговорить, понять, как ей пришелся молодой господин. Выглядела она встревоженной, говорила односложно. Напряжена, как натянутая струна. Он не стал донимать ее вопросами, заходил каждый день, приносил ее любимые сладости. Пытался развеселить.
Еще больше его поразил Эджуб. Тот был мрачен, словно в доме покойник. Две ночи провел у наложниц, так, словно новой рабыни и не существовало. И ведь не спросишь, что там между ними не так. Ариф терялся в догадках.
Однако на третий день ближе к вечеру Эджуб зашел к нему и велел подать ему ужин в покоях новой рабыни. Судя по тому, что настроен господин был решительно, евнух сделал вывод, что должно произойти нечто важное.
***
Ее снова тщательно одевали, красиво причесывали, пудрили и подкрашивали. Анхелика мрачно смотрела в зеркало, видя, как там постепенно исчезает она и появляется совершенно другая девушка. Прекрасная, дорогая кукла для удовольствия господина. Хотелось закричать, заплакать, но она сидела, каменея, отрешаясь от себя изнутри.
Прислужницы принесли два подноса с изысканными кушаньями. Сладости, фрукты, вино. А потом бесшумно исчезли.
Как и два дня назад, Анхелика опять сидела в своей комнате, томясь ожиданием. Но на сей раз к ее чувствам примешивалось отчаяние безысходности. Так глупо. Так глупо все в ее жизни. Пытается бороться, избежать неизбежного, а оно настигает ее снова и снова, отнимая каждый раз кусок души. Пусть с момента, когда она выпрыгнула из окна Ларнакского замка, прошло меньше двух месяцев, чувствовала себя Анхелика так, словно прошло двадцать лет.
Девушка не сожалела, что сбежала тогда из родительского дома. Если вспомнить свое существование там, могла бы сказать, что все время как будто жила в долг, собственно, потом ее и поставили перед необходимостью этот долг оплачивать. Но только душа противилась!