«А если перевыполнил?»
«Премию получишь. Только я говорю, что план каждый год повышается».
«По-моему, — сказал Бабков, — безбилетных пассажиров хоть пруд пруди».
«Это верно, — согласился контролёр. — Так ведь не каждого поймаешь. И на лице у него не написано. Ну давай, что ли, за знакомство».
«Будем здоровы», — сказал Лев Бабков, и тут как раз оркестр грохнул что-то невообразимое; Лёва пригласил даму на танец.
«Валяй, Семёновна, — махнул рукой контролёр. — Небось, сто лет не танцевала».
«Куда уж там. По молодости ещё туда-сюда, а теперь чего уж».
«Вы и сейчас молодая».
«Скажете. Людей смешить. Это мы танго танцуем?» — спросила она.
«Вот видите, вы всё знаете».
«Да уж куда там».
«Мне ужасно неудобно перед вами, Анна Семёновна, — сказал Бабков. — Эта дурацкая история с жетоном. Чёрт меня дернул. Счастье, что на хороших людей нарвался».
«А ты ещё сбежать хотел».
«По глупости, Анна Семёновна: испугался. Я вам откровенно скажу, у меня тяжёлая полоса. Да и вообще: не везёт мне в жизни».
«Эва. А кому ж везёт».
«Не знаю, может, кому-нибудь и везёт. Есть счастливчики, у кого есть крыша над головой».
Танец продолжался, теперь уже трудно было сказать, какой эпохе он принадлежал, согбенный гитарист на помосте, широко расставив тощие ноги, бил и щипал свой плоский инструмент, похожий на крышку от стульчака, и время от времени что-то бормотал в микрофон, разносивший по залу его хриплый шепот.
«Ты вроде говорил, что живёшь в Одинцове».
Бабков не отвечал, скорбно и сосредоточенно вёл между редкими парами свою даму.
«В Одинцове, говорю! Ты вроде говорил».
«Живу, — усмехнулся Лёва. — Вот сейчас приеду, а там моё барахло выкинули на улицу».
«Эва; чего ж так?»
«А вот так: катись на все четыре стороны!»
«Слышь, Стёпа? — Музыканты гуськом удалились подкрепиться, оставив инструменты на эстраде. — Он говорит, с квартиры вышибают».
«А вот это он зря. Бандуру свою оставил. Уведут, и не заметит».
«Слышь, что говорю?»
«А? Чего?» — отозвался контролёр.
«Спишь, что ли. Его с квартиры выселяют. В Одинцове».
«Кого?»
«Оглох, что ли? Я говорю…»
«А ты кто такой?» — спросил контролёр.
«Забыл, что ль. Безбилетник».
«Выпиши ему квитанцию».
«Мне очень неудобно перед вами. Я Анне Семёновне уже говорил, это счастье, что я хороших людей встретил».
«Предъяви документы».
«Да ладно тебе, Стёпа. Заладил».
«Выступает! — крикнул с эстрады гитарист. — Лауреат конкурса на лучшее исполнение! Поаплодируем, граждане».
Под жидкие хлопки на эстраду вышла певица с круглым старым лицом, в длинном облегающем платье с разрезом до талии.
«Ничего себе бабец», — сказал контролёр.