- Мать моя...
- Да это люди! А я думаю, чего они такие тяжелые!
- То-то тихо вокруг!..
Человек тридцать навскидку, подумал я. Кругом были пятна запекшейся крови, казавшиеся в синем мерцании лиловыми. Я пригляделся - часов десять-двенадцать уже лежат...
У некоторых трупов лица были сплошной шероховатой коркой, кто-то окостенел схватившись за развороченную пулями брюшную полость, у кого-то скафандры были просто в клочья разорваны осколками. Я заметил среди мертвецов несколько женщин. Толкнул локтем Дорчакова и сказал:
- Денис, а ведь эти ребята не сами сюда приползли. Их сложили.
Он мельком взглянул на меня, потом через мое плечо и...
Грохнуло на славу - эхо здесь оказалось не слабым.
- Опачки! Пифи-пафи... - Минотавр опустил дымящийся ствол АКЛ-20.
На полу, позади меня, корчился, схватившись за ногу, человек в костюме с тремя светлыми полосками на рукавах. Значит - из персонала космодрома, даже не военный. Он заунывно стонал, странно тряс головой и хрипел что-то невнятное:
- Небо... скоро дождь... небо... пустое...
Оружия у него не было.
- Стрелок, твою душу... - недовольно пробормотал Денис. Минотавр обиженно задышал.
Мы подошли к раненому, выставив предварительно караульных, которые наблюдали за всеми четырьмя сторонами перекрестка-кладбища. Глаза человека бегали из стороны в сторону, лицо было странно перекошено - не от боли.
- Дай-ка, я тебя перевяжу. Навылет прошла, авось не помрешь до старости и простатита...
Петр Смаламой - десантник со странной фамилией был нашим врачом. Он почему-то яро отстаивал свою принадлежность к древнему венгерскому роду, а Сашка Берметов все время говорил, что фамилия Смаламой не имеет с мадьярами ничего общего, и прозрачно намекал на ярко выраженную кавказскую наружность "венгра-ветеринара".
Петр достал из герметичного кармана своего скафандра аптечку, извлек оттуда бинт, склянку с перекисью водорода и едва успел наклониться, чтобы помочь бедному аборигену, как тот, ужасно заскулив, стал, извиваясь, отползать, держась за простреленную ногу и не переставая вращать глазами и трясти полуседой головой.
- Застенки, застенки... - причитал он, вытирая слезы и размазывая собственную кровь по лицу. - Тащил, тащил... всех тащил, могил не вырыть, а христиане все же... некоторые веровали, а наукой все занимались... и прилетели. Тащил... устал...
- Он с ума сошел... - тупо констатировал я и без того понятный факт.
Раненый обвел всех нас безумным взглядом, указал наверх и закричал:
- Небо пустое! Дождь скоро...
После этого все произошло слишком быстро. Он дернул на себя ближайший автомат, сунул дуло в рот и нажал на спусковой крючок... Берметов запоздало бросился вперед, выхватывая свое оружие уже из мертвых пальцев.