Запунцовевший от смущения молодой человек пробормотал:
— Я русский… моя мама Анна Ивановна…
— А фамилия? Не бойся, мальчик, я никому не скажу.
— Курляндский… — негромко ответил молодой человек. — Мы польских кровей.
— О пся крев!.. Тоже красиво… — одобрил Белендеев. — Госпожа стюардесса, не дадите ли мне рюмочку водки, я выпью за юного коллегу. Физик?
— Программист.
— О! Паскаль… фортран… Обменяемся визитками, — предложил Белендеев и подал свою, блеснувшую золотистым шрифтом, отпечатанную на роскошной твердой сиреневой бумаге.
Молодой собеседник протянул ему более скромную карточку.
В эту минуту еще один пассажир узнал заграничного гостя.
— Слышу… да чей же это голосок, как волосок? — Тяжело выбравшись из кресел, подошел с крохотной сувенирной бутылочкой коньяка толстый старик, со сбитым галстуком, с сивыми космами, похожий на Бетховена. — Мишка, ты?..
— Я, милый, — отвечал Белендеев, ласково глядя снизу на старика. Николай Николаевич?
— Не забыл? — Старый физик Орлов хмыкнул. — Память у тебя всегда была хорошая. Соскучился по родным местам? Или кого ловить едешь? Красотку какую? Нынче наших русских девок пачками увозят.
Белендеев как бы обиженно пробурчал:
— Я ж таки женат… Николай Николаич!
— Ну и что? — Старик с хрустом отвернул колпачок и хлебнул из горлышка.
— Нет, я по делу, — вдруг деловым тоном ответил Белендеев, и лицо его обрело строгое, даже надменное выражение. — Сейчас глобализация… помогаем друг другу… Может, и пригожусь родному Академгородку.
Старик, цепко глядя на него белесыми глазами, ощерил зубы:
— Хотел бы я знать, Мишка, какую корысть ты извлечешь из своей помощи… — И, увидев, как гость надул губы, словно обиженный ребенок, поспешил добавить: — Хотя тебя многие наши любили. Уходит наше время, Миша. Новые парни лезут, в тридцать лет уже доктора. Не скажу, что туфта вся их наука, но так рано докторские раньше не давали… Вот есть Алешка, или как его, Левушкин-Александров….
— Я его помню, он диплом делал, что-то там по спутникам…
— Или взять Аню Муравьеву… Баба, а тоже доктор. Доктор-трактор ее зовут. Ну зачем бабе наука?!
Белендеев деланно рассмеялся и, отвернувшись, снова помрачнел, спрятал глаза. Аню-то он как раз хорошо знал, эту позднюю любовь покойного своего друга Гриши Бузукина… Очень был талантливый человек. Да и она умница. Этот дед мизинца ее не стоит…
«Ах, время! Откуда ты приходишь и куда течешь?..» Продолжая сидеть с зажмуренными глазами, Белендеев допил рюмочку и откинулся на спинку сиденья. А оба его собеседника, раздраженно поглядев друг на друга (мол, жаль, что ты видел, как я подходил к иностранцу… так знай, мне от него ничего не надо), побрели к своим креслам…