– Позвольте, но это чистейшей воды домыслы! – запальчиво возразил сэр Реджинальд. – Конечно же, негр напал на мадам Клебер, это очевидно! Вы опять фантазируете, мсье русский дипломат!
– Ничуть, – кротко ответил Эраст, глядя на баронета не то с печалью, не то с жалостью. – Я ведь г-говорил, что мне доводилось видеть рабов народности нданга и раньше, в турецком плену. Знаете, почему они ценятся на Востоке так дорого? Потому что, обладая б-большой силой и выносливостью, они отличаются мягким, незлобивым нравом и абсолютно не склонны к агрессии.
Это племя землепашцев, а не охотников, оно никогда ни с кем не воевало.
Нданга никак не мог наброситься на мадам Клебер, даже с перепугу. Вот и мсье Аоно удивился т-тому, что на вашей нежной шее не осталось синяков от пальцев дикаря. Не странно ли?
Рената задумчиво склонила голову, словно и сама была удивлена таким казусом.
– Теперь вспомним убийство профессора Свитчайлда. Едва стало ясно, что индолог близок к разгадке, как вы, сударыня, попросили его не торопиться, рассказывать подробно и с самого начала, а тем временем послали своего сообщника якобы за шалью, на самом же деле – подготовить убийство.
Напарник понял вас без слов.
– Не правда! – звонко воскликнула Рената. – Господа, вы все свидетели! Ренье вызвался сам! Помните? Ну, мсье Милфорд-Стоукс. ведь я говорю правду! Сначала я попросила вас, помните?
– Верно, – подтвердил сэр Реджинальд. – Так оно и было.
– Т-трюк для глупцов, – махнул фруктовым ножиком Фандорин. – Вы отлично знали, сударыня, что баронет вас терпеть не может и никогда ваших прихотей не исполняет. Вы провели операцию, как всегда, ловко, но на сей раз, увы, недостаточно чисто. Свалить вину на мсье Аоно вам не удалось, хоть вы и были б-близки к цели. – Тут Эраст скромно потупился, давая слушателям возможность вспомнить, кто именно разрушил цепочку улик против японца.
Он не чужд тщеславия, подумала Кларисса, однако эта черта показалась ей удивительно милой и, вот ведь странно, лишь прибавила молодому человеку привлекательности. Разрешить парадокс, как обычно, помогла поэзия:
И даже слабость милого созданья
В глазах любви достойна обожанья.
Ах, мистер дипломат, плохо вы знаете англичанок. Полагаю, что в Калькутте вам придется сделать продолжительную остановку.
Фандорин выдержал паузу и, не подозревая о том, что он – «милое созданье» и что к месту службы он попадет позднее, чем предполагал, продолжил:
– Теперь ваше положение стало по-настоящему угрожающим. Ренье д-достаточно красноречиво изложил это в своем письме. И тогда вы принимаете страшное, но по-своему гениальное решение: потопить корабль вместе с дотошным полицейским комиссаром, свидетелями и еще тысячей человек впридачу. Что для вас жизнь т-тысячи людей, если они мешают вам стать самой богатой женщиной в мире? Хуже того – если они ставят под угрозу вашу жизнь и свободу.