Его план с Лжедмитрием I удался лишь частично: в Москву поляки вошли, но очень быстро вынуждены были оттуда удалиться. Однако король на этом не успокаивается. Он находит еще одного претендента на московский престол, причем еще более сомнительного, чем первый, и начинает активно помогать ему в реализации его абсурдных планов. Можно с абсолютной уверенностью сказать, что без польских наймитов триумф второго самозванца не состоялся бы!
Поддержанный иностранными интервентами, Лжедмитрий II строит в Тушине новую столицу. Самозванцу присягает ряд русских городов, в том числе Псков, Суздаль, Великие Луки, Углич, Ростов, Ярославль, Владимир и многие другие. Русские люди не переставали верить в народного, доброго и справедливого царя, каковым им казался Лжедмитрий II.
В это тяжелое для России время истинным защитником «Русского проекта» стал блестящий полководец и государственный деятель Михаил Васильевич Скопин—Шуйский (1586–1610) — сын крупного военного и административного деятеля эпохи Ивана Грозного боярина, князя Василия Федоровича Скопина—Шуйского. В 1606 году он становится командующим царской армией. Заметим, что произошло это, когда юному гению войны исполнилось всего 20 лет! Уже по одному этому его можно приравнять к таким великим полководцам, как Александр Македонский, Ганнибал, Юлий Цезарь, завоеватель Константинополя Мехмет II Фатих и Наполеон Бонапарт.
Именно Скопин—Шуйский своими умелыми действиями и стремительными военными операциями сорвал попытки Лжедмитрия II захватить Москву, освободил поволжские города, уничтожил врага под Торжком, Тверью и Дмитровом, разгромил войско Болотникова под Калугой. Его авторитет был настолько велик, что ему даже предлагали взойти на престол. И если бы это случилось, то, возможно, наша история пошла бы по совершенно иному пути. Но растущая слава Скопина—Шуйского напугала царя Василия и его окружение. Они вызвали храбреца в Москву, где народ встретил его ликованием. Однако это лишь усилило подозрения царя и его приближенных. Ему бы позаботиться о личной охране, поберечься, осмотреться. Но воевода был человеком открытым, верным слугой царю и Отечеству, а потому смело шагнул в открывшийся ему мир почитания и преклонения, не подумав о собственной безопасности. Он ходил на пиры, не отказывался ни от чьих приглашений. В результате во время застолья по случаю крестин сына князя Ивана Михайловича Воротынского ему внезапно стало плохо, и после двухнедельного недомогания он умер[25]. Последний бастион, способный сдержать захватчиков, рухнул.